Сносных и крайне несносных пор были до противного целомудренными.

А прикасались ко мне исключительно в целях обучения самообороне. Чтобы я могла защитить свою осточертелую честь. Либо с намерением наказать, когда я эту самую никому несдавшуюся непорочность пыталась подсунуть самому Илиску.

***

И вот с моего первого оборота прошло немало дней. Отныне я могла часами любоваться собой в разных обличьях, совершенствуясь в искусстве иллюзии. И, конечно же, никому об этом не рассказывая. Это моя личная тайна!

И я уверена, что совсем скоро научусь удерживать морок на внешности достаточно долго, чтобы явиться к Илиску непревзойденной красавицей!

Теперь терпеть деспотизм того, от кого зависело всё в моей жизни, стало гораздо легче.

Хотя Илиск никогда и не был тираном в полном смысле этого слова.

Отнюдь. Он был даже, что называется, свойским малым.

Для Тазрна.

Но это я сейчас понимаю, что по сравнению с остальными представителями своей расы, Илиск не обделен красочным чувством юмора. К тому же не лишен вполне себе человеческих эмоций.

Тогда же я видела лишь мужчину, не обращающего на меня внимания.

- Однажды я найду ключ к твоему каменному сердцу! - воскликнула я как-то в сердцах, доведенная до отчаяния его неприступной холодностью.

- Перестань унижать себя этими смехотворными признаниями, - отрезал он жёстко. - Как ты не понимаешь, что оскорбляешь тем самым не только себя, но и память своей матери?

- Вот её светлой памятью я и клянусь! - упрямо вскричала я и прежде, чем сбежать в сад, поклялась, подняв руку к Луне, - я найду эти проклятые ключи к твоему сердцу, глыба ты бесчувственная!

Однако, если как женщину Илиск меня и не примечал, зато как на субъекте, вверенном под его ответственность, Тазрн сосредоточил всю свою бдительность!

Словно что-то унюхав, он сковал меня в самые что ни на есть приличествующие условия для воспитания барышни той эпохи. Без права выбора, голоса, радости...

Меня окружили роскошью, благонравием, скукой...

Изолировали уже не в монастыре, а в замке, на занятиях танцами, вышивкой и тому подобной ересью. Обязав нести тяжелую повинность – присутствовать на званых вечерах с неизменной задачей – привлечь достойного жениха.

Илиск вдруг сделался в разы холоднее и отстраненнее. Будто винил меня за неудачные выходы в свет.

И я почти слышала в его немых упреках, что всё, о чем мечтает мой бесчувственный надсмотрщик – это поскорее избавиться от меня.

Илиск даже перестал ругать меня за неуклюжие попытки свалиться в его крепкие объятия с ароматом неприступной неотразимости.

Он только сухо пресекал всю эту нелепость, по его мнению, и со временем я и сама привыкла считать свои чувства преступным отклонением от нормы. Стыдиться их. Скрывать. Страдать в одиночку...

Поразительно, но изматывающие занятия верховой ездой и всеми известными придворными танцами пошли мне на пользу! Нет, худышкой я не стала. Но талия, определенно, начала вырисовываться точнехонько там, где ее нахождение и предполагалось.

И, наверное, мои аппетитные округлости, сверху и снизу подчеркивающую эту самую талию – были вполне во вкусе всяких озабоченных вельмож, глазеющих теперь на меня исподволь. А то и откровенно предлагающих мне всякое стыдобище! УРА! Да!!!

Я учусь флиртовать. Не на балах, не при Илиске. Я тайком сбегаю во время прогулок в саду и практикуюсь на всех повстречавшихся мужчинах в замке. Разумеется, предварительно «нарядившись» в новое лицо и тело.

Сначала моими подопытными была челядь. Затем это были лакеи. Потом камердинеры, помощники Илиска, а чуть позже и его вассалы, охраняющие поместье...