– Возможно, ты найдешь эту тетрадь там, где парит ястреб. В высоком месте.

– И это все?

– Ну, теперь ты можешь избегать низких мест. Повернув голову вправо и влево, как если бы он мог видеть, а кто-то рядом – подслушивать, Папа Джо прошептал:

– И будь осторожнее с теми, кому доверяешь.

– С тобой в том числе?

– Конечно! – сказал он, одаряя меня очередной щербатой улыбкой.

Я вспомнил, что много лет назад Сократ предупреждал меня о том же: он говорил, что доверие испытывается временем. Папа Джо, глядя сквозь меня своими невидящими глазами – ощущение было не из приятных, – добавил собственное предупреждение:

– Ты посреди пустыни, nieto. Относись к тому, что окружает тебя, внимательнее, чем ты отнесся к своему завтраку.

Он кивнул, соскользнул со стула и ловким жестом взял под руку проходившую мимо официантку. Я сидел и смотрел, как они идут по коридору, ведущему в туалет.

К тому времени я уже понял, что Пахаро вряд ли присоединится ко мне.

В тот вечер я разбил лагерь без проводника – он исчез так же загадочно, как появился. Я немного прогулялся под луной, надеясь, что пустыня прошепчет мне на ухо свои тайны. Напрягая все органы чувств, я следил за местностью, чтобы не упустить знак. Я увидел кролика, сову и нескольких ящериц. До тетради все еще было далеко.

Я встал на четвереньки, наблюдая за суетливыми муравьями. Приблизив лицо к земле, я посмотрел чуть дальше и понял, от чего они спасаются: так я впервые увидел вблизи скорпиона. И не просто скорпиона – мой справочник по выживанию в пустыне утверждал, что это Hadrurus arizonensis — самый крупный скорпион в Америке. И он шел вразвалочку прямо ко мне! Я вскочил на ноги и попятился. Когда я шел к своему месту привала, сердце колотилось.

Я забрался в спальник, но стоило закрыть глаза – и перед ними сразу вставал скорпион. Похожее на кончик хлыста жало напомнило о словах Сократа: он сравнивал мой беспокойный ум с «дикой мартышкой, которую укусил скорпион».

«Наверное, я боюсь не ползучих гадов, а собственных мыслей о них». Но, несмотря на это озарение, я несколько раз вскакивал, как дикая мартышка. Вывернув и перетряхнув спальник, я, успокоившись, смотрел на усеянный звездами небосвод. Я был один в пустыне. Но как раз перед тем как мной овладел сон, я услышал вой койота и понял: «На самом деле в пустыне человек не может быть по-настоящему один. Полчища мерзких тварей всегда рядом – они выжидают».

Здесь, в южной части Кайбабского заповедника, расположенного на севере Аризоны, на орошенной ливнем земле вспыхивала вся палитра цветов: трепетали белые, желтые, голубые, розовые, оранжевые, красные и пурпурные лепестки бесчисленных распускающихся бутонов. Даже опунции надели лучшие свои наряды. Но жара быстро вернулась, а с ней начало усиливаться мое беспокойство. На заправке я встретил какого-то местного старика. К тому времени я настолько отчаялся, что в надежде на чудесное вмешательство свыше спросил его, изо всех сил подбирая испанские слова, где найти libro particular, особенную книгу. Он ответил мне по-английски, что во Флагстаффе есть хороший книжный магазин. Мне явно следовало успокоиться.

Основы моего логического мышления продолжали расшатываться, пока я тешил себя избитыми парадоксами, такими как: «Если не волноваться о том, где находишься, то заблудиться невозможно». Я снова подумал о том, как Сократ постоянно мне напоминал, что я всегда нахожусь «здесь», а время всегда «сейчас». «А где же находится тетрадь? – подумал я. – Всегда где-то в другом месте».