Русалка не улыбнулась – оскалилась. Наутро от юноши ни косточки отыскать не смогли.

Небо проливалось дождями вторую неделю подряд.

Русалка тому была только рада, ей не приходилось дожидаться заката, сквозь грузные тучи солнце не пробивалось ни к земле, ни к воде. Днём её улов был богаче, то она забралась в лодку старого рыбака, то утащила под воду неловкую прачку, принёсшую бельё к безлюдному берегу. Бывали и звери, в самый удачный свой день она сманила коня, пришедшего напиться воды, и долго ещё наслаждалась безупречностью его плоти.

Тем временем вода прибывала, сдвигая границы реки всё ближе к посёлку. Когда русалка обратила на это внимание, яснее ясного предстала перед ней новая цель. Её бывший супруг, изменщик, насильник и пьяница, вот чья голова была нужна ей пуще других. И тогда русалка молила реку выйти из берегов, разомкнуть ледяные объятия, лишь бы она сумела добраться до мужа.

Дожди не прекращались.

Селяне привыкли к половодьям, подступавшим обычно не дальше границы посёлка, находящегося на холме, и особенно не переживали, наблюдая за подъёмом реки.

В ту ночь луны не было видно вовсе.

Русалка окрепла, ненависть наполняла её силой, незнакомой ей за все годы жизни в человеческом теле. От края реки до дома супруга оставалось всего ничего, но она не могла больше ждать.

Нагая выступила из воды, встряхнув волосами, расправив плечи. И сделала шаг.

Река больше не тянула её назад, река вышла из берегов вслед за русалкой. Медленно, наслаждаясь каждым новым восхитительным шагом, русалка направлялась к мужнему дому. Вода прибывала.

Соседи спали, не ожидая беды, пока в их дворы входила река, смывая садовый скарб и скромные грядки, отворяя двери домов. Собаки затихли, забравшись на низкие крыши дровяных сараев, забившись в самых тёмных углах, стоило им только почуять безграничную злобу русалки.

Река остановилась у знакомых лазурных ворот. Русалка замерла в предвкушении, протянула руку с калитке и тут же отдёрнула – железная скоба её обожгла. Мертвяки не входят без приглашения.

Но это не могло стать для русалки преградой. Река тотчас же услужливо вынесла к её ногам увесистый камень, едва ли не вложила в самую руку.

Стекло ближайшего к воротам окна вдребезги разлетелось, осыпав дощатый пол и немедленно разбудив хозяина, спящего чутким неверным сном пьяницы.

Ошалелый он выскочил во двор, спьяну не заметил, как ноги его погрузились в воду, обвёл темноту чумными глазами и решил пойти искать обидчика за ворота.

Только калитка за ним затворилась – а хулигана, бьющего стёкла, будто и не было – мужчина почувствовал, словно тонкие ветки оплели его шею, царапая горло.

Развернулся в попытке распутаться, и в этот момент лицом к лицу столкнулся с бывшей супругой, сгинувшей в неизвестности.

Что-то было неправильным в её знакомом лице. Бледность ли, худоба? Или пугающий взгляд, отражающий свет луны, которая в небе в эту ночь и не появлялась.

Русалка жаждала крови, стягивая его горло клинками когтей. Почти угасшее сознание женщины, некогда бывшей его супругой, пробудилось, глядя в мутные, затянутые сонной пеленой глаза.

"Сделай это"

Русалка ощерилась, растягивая губы в широком зверином оскале.

Река унесла с собой багровые капли, не оставив следа. Отступила, забрав свою жертву.

Пустота более не пожирала русалку, в тёмных водах ей было хорошо и спокойно.

Виолетта Винокурова

– Диана. Диана, Диана, – зовёт меня всё тот же голос. – Диана-а.

Всё тот же, что и раньше: ни женский, ни мужской, чей-то молодой. Он зовёт меня каждую ночь, стоит мне закрыть глаза. Он звенит над моим ухом, он рядом со мной, его призрачные руки касаются плеча, но, когда я подрываюсь и кричу, никого нет.