Варяжский княжич потрепал голову названого сына, подмигнул девушке и серьезно ответил:

– Ну только если старшим.

– Я тоже не против, Годун. Будь братом моему сыну! – голос девушки прозвучал одновременно и в ушах, и голове варяжонка. От этого голоса по телу мальчика пронеслись всполохи огня, вытесняя из нутра темное существо, напоминающее среднего размера ящерку. Ящерка молниеносно спряталась в тени Рулафа. Годун поднял руку и попытался обратить на это внимание старших, но не успел. Мир пошатнулся, и мальчик провалился в беспамятство.

* * *

– Влад! Огнепес не умер! Он переродился! – женская тень поднялась по стене и замерла напротив прикованного на цепи старика.

– Симаргл не Жар-птица. Если он умер, значит умер. Я сам это видел!

– Я тебе говорю, что переродился! – повысила было голос Лизавета.

– Эта хитрая псина могла оставить семя. Ты нашла новое тело? – согласился Кощей.

– И да, и нет, милый. Я нашла того, кто сможет освободить тебя. Но он еще слишком мал, – тень подумала про мальчонку, в душе которого начинало прорастать черное зерно.

– О, время! Это все, чего у меня в избытке. Ты должна сделать все, чтобы малец дожил до того возраста, когда он будет готов, – старик улыбнулся, оскалив обломки зубов.

– Там есть маленькая проблемка, – замялась собеседница. – Я не могу к нему прикоснуться!

– Не важно. Веди его снами, управляй его окружением. Позаботься, чтобы он был в безопасности до нужного момента!

Женская тень превратилась в змеиную и просочилась в щель между камнями. Когда она исчезла, старик безумно рассмеялся, и тут же из прохода вышел огромный воин, закатывая рукава.

– Ну, не обессудь, Кощей. Я тебя предупреждал.

Через мгновение из пещеры донесся хруст костей и нечеловеческие вопли боли.

Годун открыл глаза и осмотрелся. Он понял, что находится в покоях. Мальчик не сразу вспомнил, как попал в Ладогу, а определить, сколько времени провел в беспамятстве, не смог. Рядом с его кроватью слышалось тихое посапывание, и, повернув голову, малец увидел две колыбели. В одной он сразу же узнал маленького смуглого Бачу, а в другой мирно спал незнакомый ему розовощекий и голубоглазый малыш.

– Слава Элохиму, ты проснулся. Ох, и напугал ты нас, Годун, – голос был уставший, но оттого еще более участливый.

Парнишка перевел взгляд. У изголовья кровати сидела Парсбит, в руках она держала кувшин воды и лоскуты ткани для примочек. Девушка теперь выглядела по-иному: волосы все так же убраны, но теперь они лежали двумя косами на плечах. Не было пыли на лице, глаза по-прежнему сияли огнем. Но сейчас она казалась более уставшей, чем в их первую встречу на лодье.

Юная женщина улыбнулась и продолжила:

– Страшная стала, да? Не переживай, это от плохого сна. Мальчишки совсем неугомонные.

– А кто это? – Годун указал пальцем на розовощекого младенца.

– Это Ратибор, сын Рулафа. Твой родич.

– А почему он тут? Где его мама?

Девушка хотела что-то сказать, но осеклась и нервно затеребила кончик косы.

– Она умерла, да? – Годун с сочувствием посмотрел на малыша. – Как и моя мама. Я буду его охранять и заботиться о нем. И о Баче. Слово воина.

С этими словами юный варяг потянулся за ножом, который обычно висел сбоку на поясе. Не обнаружив его, Годун смущенно посмотрел на Парсбит.

– Ой… Теперь клятва не сработает?

– Ты очень смелый и добрый, Годун. Бог услышит твою клятву, даже если ты не сожмешь оружие. Слова должны быть на сердце, а не на клинке, тогда их сила нерушима, – девушка улыбнулась, преодолевая усталость. Она взяла со стола миску с остывшей кашей и протянула варяжонку.