Моя странность – Шамирам. Я люблю ее, наверное, так же сильно, как Отец любит Мать. И как у Отца, любовь эта несчастна. Мое сердце первое легло в шкатулку Шамирам и первое обратилось в камень. Шамирам швырнула его мне – забери, оно больше не греет! И отправилась в объятия к очередному смертному царьку.

Я хотел бы ответить ей тем же, но люди всегда казались мне не лучше зверей. Вдобавок я брезглив. А еще думал: раз сердце окаменело, то страдать не может. Какие чувства есть у камня? Никаких. Решил: теперь станет легче.

Ошибся.

Есть любовь, от которой ты сам бежишь, потому что она причиняет тебе такую боль, что сил нет терпеть. Я прятался от Шамирам в горах, где лишь ветер гуляет среди скал. Я построил себе храм изо льда и подчинил бурю. Каменное сердце я повесил на шею. Но это ничего не изменило.

Я даже обрадовался, когда Шамирам спустилась к Эрешкигаль. Не понимал, как можно добровольно променять поднебесье на нижний мир. Но Шамирам всегда была странной. Наверное, очередной каприз. Не могла же она и правда полюбить смертного настолько, чтобы пожертвовать ради него собой?

И нисколько не удивился, когда она пришла ко мне в окружении га́ллу, которых люди зовут подземными демонами. Конечно, Шамирам не понравилось царство смерти. Она уже пожалела о своей затее и теперь жаждала вернуться. А сделать это можно, лишь предложив равноценную замену.

Когда она, бледная, несчастная, преклонила предо мной колени, я был согласен. Не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, как гордая богиня будет просить, но знал, что соглашусь. Конечно, я спущусь вместо тебя в нижний мир, любимая! Все, что ты пожелаешь, я сделаю. Все!

И снова ошибся.

Шамирам не хотела вернуться – она хотела стать смертной. Человеком! Я впервые тогда подумал всерьез: она безумна. Как Мать.

«В нижнем мире у меня нет власти, там меня ждет вечность, унылая и безрадостная. Но твоя сила при тебе, ведь ты не спускался в царство смерти. Если ты поможешь мне, я снова обрету свободу. Тебе всего‐то и нужно, что найти мне смертных родителей и ускорить перерождение. Такая малость, Дзумудзи! Прошу!»

Она говорила о свободе, а я слышал: «Убей меня». Если я сделаю так, как она просит, Шамирам проживет короткую человеческую жизнь – и умрет. Навсегда, как любой из людей. Закон един для всех, бывший ли ты бог, царь или нищий. Ее душа попадет в круг перерождения, и то, что было Шамирам, исчезнет. Я потеряю ее навсегда.

Я не смог, и Шамирам ушла ни с чем. Ее ждала унылая вечность в подземье, но мне казалось, это лучше смерти. К кому она обратится за помощью – к Эрешкигаль? Сестра откажет, закон для нее – все. А больше помочь Шамирам некому.

Конечно, вечность в царстве смерти она не выдержала. По словам Эрешкигаль, она сбежала в другой мир, где ее не могли достать галлу, где легко затеряться. Хорошее место для беглянки – мир, про который забыл собственный Создатель.

Здесь холодно, серо и, наверное, так же уныло и гадко, как в подземье. Неудивительно, что Эрешкигаль любит приходить сюда, когда покидает свое царство. Все здесь должно казаться ей родным и знакомым.

Богиня-беглянка, к тому же пленница нижнего мира, лишенная силы, – Шамирам должна здесь очень страдать. Она привыкла к солнцу, восхищению и бесконечным удовольствиям, а вынуждена вселиться в тело смертной, как какой‐то дух или тень.

Мне кажется, это просто – найти несчастную одержимую и уговорить Шамирам отказаться от своего безумия. Я надеюсь, она согласится быстро – должно быть, жена достаточно вкусила человеческой жизни за это время. Сколько лет прошло? Двадцать? Больше? Годы для бога – что мгновения для человека. Но не когда ты застрял в теле смертного. Мне почти жаль Шамирам.