Меня трясет, мысли путаются. Я растерянно смотрю на мальчика-матрешку и не понимаю, что он от меня хочет.

Затем случается невероятное: куртка оборачивается плащом. Накидка, как в исторических фильмах, не то из шерсти, не то из шелка укрывает меня, точно одеяло. От нее волшебно пахнет пряностями, морем и цитрусами. И сразу становится тепло.

Я выдыхаю, даже закрываю на мгновение глаза. А когда открываю, мальчик смотрит на меня, словно оценщик на рынке. Наверное, приходит к выводу, что товар с гнильцой, но можно с ним повозиться, потому что говорит:

– Идем со мной.

– К-куда?

– Куда я пожелаю, туда и пойдешь. – В чарующем голосе слышится злость, и я вздрагиваю. Его взгляд немедленно смягчается. – Я не причиню тебе вреда. Идем со мной.

Медленно, шатаясь я встаю и действительно иду за ним – за его голосом. Он тащит меня, как на аркане.

Я как будто сплю. Не понимаю как, но мы оказываемся в пустом кафе. Никогда здесь раньше не была. Рядом никого – ни официантов, ни поваров. Искусственный огонь потрескивает в камине слева от нашего столика. Или все‐таки настоящий? У меня в глазах плывет, не могу сосредоточиться, не понимаю.

Передо мной исходит ароматным паром чашка чая, фиолетового, как ночное небо, со звездами бадьяна и полумесяцем лимона. Пахнет остро и пряно, но попробовать я не решаюсь.

Мне страшно.

Сияющий мальчик сидит напротив и изучает меня, словно бабочку в шкатулке коллекционера.

– Не бойся. Я же сказал, что не причиню тебе вреда.

Его плащ теперь давит на мои плечи, как оковы. Я почему‐то не могу его сбросить – вообще не могу пошевелиться. Язык еле ворочается, когда я спрашиваю:

– Кт‐то ты?

Мальчик улыбается мягко, точно змей-искуситель.

– А ты? Как зовут тебя, смертная?

– Чт‐то?

– Как твое имя? – терпеливо повторяет он.

– Лена.

Мальчик старательно проговаривает, добавляя:

– Лена, посмотри на меня.

Я упрямо гляжу в сторону. На стену, где пляшут наши тени: моя – нормальная, его – переменчивая. То мальчик, то мужчина, снова мальчик и опять мужчина. Или вихрь? А может, какой‐то зверь? Чудовище?

– Лена, ты можешь на меня посмотреть, – говорит он. – На меня можно.

– Отпусти меня, – вырывается шепотом.

Кажется, мальчик в ответ морщится. И тут же резко подается ко мне, хватает за подбородок, заставляя смотреть.

Земля уходит из-под ног. И вместо зала кафе вокруг зеленый луг под звездным небом. Поют сверчки, шелестят травы, и юноша-мечта склоняется надо мной. В лунном свете его кожа почему‐то светится золотом, а в глазах отражаюсь я – обнаженная, с распущенными волосами, бесстыдно раскинувшаяся.

– Шамирам, – зовет юноша.

Я вздрагиваю – и как будто просыпаюсь. Удивляюсь:

– Кто?

Мальчик отпускает меня, но не отворачивается. В его глазах, как и в голосе, мне чудится боль.

– Шамирам, прости меня…

– Кто эта Шамирам? – мой голос крепнет. – Что происходит? Сколько… Сколько я на тебя смотрела?!

Явно дольше минуты – значит, он уже должен настойчиво интересоваться, чем может мне услужить. Черт! А что, если он уже спятил?

Мальчик в ответ таращится на меня. Он и это умудряется делать надменно, но кажется таким изумленным, будто кресло под ним заговорило.

– Я… – У меня перехватывает горло. Что сказать?

А вот у мальчишки со словами все в порядке.

– Почему? – Он снова хватает меня за подбородок, а потом за плечи. И встряхивает. – Шамирам, довольно игр!

– Да кто ты такой? – вскрикиваю я и отшатываюсь, чуть не перевернув кресло. – Что еще за Шамирам? Отпусти меня!

Он растерянно моргает и действительно убирает руку. Взгляд становится задумчивым.

– Лена.