Я резко рванула руку, желая высвободиться из хватки мужа, но лишь причинила себе боль. Отпускать мою руку Арвел не собирался.

Он навис надо мной, как хищник перед беззащитной жертвой, и угрожающе добавил:

− Ты никуда не пойдешь, Мелина, пока я не услышу, что ты меня поняла.

И даже в этой злобе Арвел был прекрасен. Годы его совсем не испортили, лишь придали шарма его мужской красоте. Юная красота до безобразия скучна и обыденна, но приумноженная с годами определенно привлекает куда сильнее. Только во мне Арвел этого не оценил, раз предпочел завести молоденькую любовницу.

Вот только внешность не стоит ни гроша, если внутри гниль или вовсе пустота. А я в этот день рассмотрела внутренности мужа сполна: и его прогнившую душонку, и его разум, заточенный лишь на то, чтобы генерировать эгоистичные мысли и толкать на не менее эгоистичные поступки.

Жаль только было, что так глубоко я смогла заглянуть лишь сейчас.

− Мелина. Я жду ответа, − вновь потребовал муж, вырвав меня из глубокой задумчивости, в которую я случайно провалилась.

− Можешь не переживать. Сейчас говорить с ними об этом я точно не намерена, − сухо ответила я и вновь рванула руку, как только хватка мужа ослабилась.

− Вот и умница, − уголок его губ дернулся в снисходительной ухмылке. – Тебе просто нужно немного времени на осознание.

Я шагнула вперед и поспешила к дочерям.

Уж кому нужно было время на осознание, так это Арвелу. Он ведь прекрасно понимал, какая я женщина. Знал, что я ни за что не потерплю унижения от предательства и уж тем более не приму конкуренции за мужчину.

Но отчего-то Арвел делал вид, будто может легко надавить, а я тут же прогнусь, как березовый прутик.

Может, он на самом деле видел во мне этот прутик. Только не учел, что от давления может отстреливать в обратном направлении. А прутик лучше отпускать до того момента, как он прилетит прямо в глаз.

7. Глава 5

Хотелось, чтобы этот безумный день поскорее закончился, как и косые взгляды, и насмешки за спиной.

Разговор с дочками хоть немного отвлекал от гнетущих мыслей, но все равно не мог заглушить той жгучей боли, что прожигала сердце до язвенных ожогов.

В рассказе о своей учебе в Академии Фэйла была привычно скупа на эмоции, говорила сухо и по делу. Для своих шестнадцати она казалась мне слишком взрослой, совсем уж не по годам.

Обычно дети так быстро вырастают в жестких условиях и проблемных семьях, но к Фэйле это никак не относилось, ведь росла она в любви и заботе. И я даже не понимала, из-за чего она стала такой.

Зато Адели была нежной, хрупкой и ранимой птичкой, которая вечно летала в облаках. От эмоций ее шатало чаще, чем ветви на ветру.

Две девочки с небольшой разницей в возрасте. Одна семья, одно воспитание и одинаковое отношение родителей. Но были они абсолютными противоположностями друг другу.

− Ты могла бы пойти в Академию уже в следующем году, − обратилась Фэйла к сестре. – Если у нас с тобой будет разрыв в обучении всего год, то я больше смогу тебе помогать. На третьем у меня уже не будет такой возможности, так что подумай над этим.

− Да я вообще не хочу учиться в Академии, − хмыкнула Адели, вздохнула, будто на ее плечи опустилась тяжесть всего мира, и перевела мечтательный взгляд на принцессу. – Я бы лучше вышла замуж поскорее. Муж будет обеспечивать меня, и не будет никакой нужды в образовании.

− Какая чушь, − усмехнулась Фэйла. – В образовании всегда есть нужда, сестра. Да и замуж тебе еще слишком рано, мала еще для этого.

− Ничего не мала, − огрызнулась Адели. – Я многих знаю, кого выдали замуж в шестнадцать. Чем я хуже?