Вот что имел в виду Эттвуд, когда сначала поведал о привязке, толком не объяснив, что это? Потом отрицал, что Елена ему симпатична как женская особь. После и вовсе разобиделся, когда она не сумела классифицировать его состояние. Вот если бы они обсуждали гнездование серой неясыти, и она ошиблась со сроками вылупления…

Мать недовольно окликнула ее, заметив, что дочь отстала. Но Елене приходилось оттаскивать Фави от каждой деревянной ножки. Он интересовался столами и стульями примерно в равной доле.

Кроме того, путаницы добавила утренняя встреча с Брисби. Лифтер, как всегда, вел себя подчеркнуто вежливо. Но было заметно, что его прямо распирает от желания поговорить. Елена как раз закатила в лифт маленький чемодан, а он поздоровался и несколько раз открыл и закрыл рот.

— Да Бездна с ними со всеми, — Брисби наконец решился, когда лифт остановился на первом этаже. — Леди, ни за что не выбирайте демона в спутники жизни. Они сейчас закрутятся вокруг вас, как мотыльки над лампой. Но каждый демон за ту вечность, что живет, должен выполнить массу условий. И чем выше он рангом, тем больше на нем обязательств.

Елена не знала, какой ответ от нее требовался, но заверила беса, что его совет услышан. Брисби расслабился, как человек, который долго чего-то боялся, а в итоге все-таки сделал. Причин сомневаться в его искренности у нее не было.

И во время обеда, наблюдая за странным поведением Эттвуда, за его потемневшими больше обычного глазами, она сомневалась. Стоит ли это неявное влечение, томное и темное, какое она к нему испытывала, всех ее милых сердцу привычек. Готова ли ради него отказаться от лекций в университете, от регулярных рейдов на природу, от своего миниатюрного зоопарка, который сейчас весь перешел на попечение слуг. Необходимо больше узнать об этой демонческой расе, напомнила она себе.

На улицу они с мамой вышли одновременно, потому что леди Фелиция все же подождала дочь в дверях. Неожиданно им под ноги кинулась оборванка. Елена вскрикнула и попыталась отступить обратно в трактир. Однако старуха, бормоча нечто нечленораздельное, крепко держала ей за подол.

Девушка испугалась, потому что нищих видела в основном на картинках. Во всем Мидиусе тщательно следили за тем, чтобы граждане не опускались ниже минимального порога бедности. И если человек не имел ни родственников, ни возможности заботиться о себе, то его закрывали в домах Добра вместе с такими же горемыками. Благотворители утверждали, что им там комфортно.

— Девочка, девочка, послушай бабушку. Я долго жила, много знаю. Угрожает тебе опасность неминучая. Позолоти ручку! — и она потянула ладонь со скрученными артритом пальцами к руке Елены. — Узнаешь всю правду. Спасешься.

— Прочь, — крикнула мама, в голосе которой Елена различила отвращение. Фелиция достала чистый носовой платок и, вооружившись им, попыталась отвести тянущиеся к дочери длани. В ответ убогая затараторила еще быстрее. Зато отступила на целый шаг.

— Каждый связавшийся с демоном проклят! Он обманет тебя, дитя. Он уже тянет твой свет, а скоро выпьет его целиком. Беги от него, пока не поздно. Не позволяй приближаться. И кинь бабушке монетку. Бабушка купит булочку.

Рука Елены сама потянулась к кошельку в сумочке, но мать тихонько шлепнула ее по пальцам.

— Даже не думай ничего давать. Это не человек. Оно привяжется — не отвадить.

И не успела Елена сообразить, что бы это значило, как Мама направила на нищенку то самое кольцо, при помощи которого взяла с Эттвуда клятву. В этот раз последовала короткая вспышка белого света. И на месте старухи сидела большая ворона, на шее которой болтались бусы из бисера.