Надо будет посмотреть, что там за лира Дарина. Судя по всему, в её руках много власти, и лучше бы найти с ней общий язык.

– Да, я немного знаю про работу и буду рада трудиться наравне со всеми, – отвечаю я.

– Рад это слышать, ведь всё это пойдёт на благо обществу и во имя борьбы со злом.

– Борьбы со злом? Я не ослышалась? – удивлённо переспрашиваю я.

– Конечно, ведь раз старые девы не могут принести обществу пользу, рожая детей в законном браке и служа мужу, они вносят свою лепту совсем другим способом.

– Каким способом? – я слегка подаюсь вперёд, предчувствуя неладное, вглядываюсь в открытые и честные голубые глаза послушника.

– Вы ведь знаете, что Навь – загробный мир и обитель тёмных божеств – совсем рядом. Нас от Нави хранит наша богиня Морена. И она же нам велела собирать цветы, которые растут на границе. Это злые цветы, их называют гибельники. Уж о них-то вы точно помните?

– М-м… что-то припоминаю.

На самом деле нет.

– Так вот, в землях безмужних мы собираем гибельники, потому что все знают, если они разрастутся и достигнут города, то не только Мраколесье, но и весь мир утонет во тьме. Злые духи Нави выберутся и убьют нас всех!

Жуть какая! У меня по спине бежит холодок от этих россказней, но почему-то сейчас мне хочется согласиться с Рагнаром. Всё это кажется таким же бредом, как тот огненный змей, который якобы залетал ко мне в трубу. Потеря памяти сделала из меня совсем другого человека. Местные легенды кажутся мне странными сказочками, а не реальностью, которой надо боятся.

– И мы сжигаем их? Уничтожаем зло? – хмыкаю я.

В глазах послушника Добромира появляется тёплый огонёк. Он смотрит на меня, как на ребёнка, который заблудился и ему нужно помочь найти дорогу.

– Мы обрабатываем цветы. Богиня Морена велела пускать их во благо. Сначала собираем – они растут круглый год, потом очищаем, а на фабрике из них создают чудесную золотую ткань.

– И что потом делают с этой тканью?

Добромир задумчиво хмурит брови и лишь потом отвечает:

– Продают, я полагаю. И даже в другие страны. Это достаточно ценный материал. Благодаря ему Мраколесье считается очень богатым краем.

– А, – понимающе выдыхаю я.

Пока что у меня складывается странное ощущение, что это не земли безмужних, а какое-то гетто, где эксплуатируют труд тех, кто не может себя защитить.

– А городские нам не помогают?

– Нет, это дело для старых дев. Только так они могут принести пользу обществу.

– Да ещё какую… оберегают всех от зла, как здорово, – натягиваю улыбку я.

Послушник кивает, радуясь, что я понимаю о чём он. Сарказма он не замечает.

Может я и правда двинулась, раз не боюсь этого «зла». Ведь все местные верят в это, и я должна. Но двинулась я очень удачно, потому что именно это мне помогает сейчас держать себя в руках и прямо смотреть в будущее без страха.

Но есть кое-что, волнующее меня…

– Скажите, а мой ребёнок… вы же знаете, что я беременна?

Добромир явно смущается:

– О, вы там не одна такая. Всё будет в порядке.

Не одна? Есть и другие мамочки? Интересно… Послушника эта тема явно коробит, так что расспрошу лучше местных женщин.

Остаток пути я размышляю, пытаясь представить, что меня ждёт. Теперь становится понятно, почему все делали акцент на работе. Наверняка там жуткие условия, складывается ощущение, что старые девы по сути рабыни. Хотя может быть я сгущаю краски?

15. Глава 5. Дом, милый дом

Когда карета замедляет ход, я отодвигаю шторку, открывая окно. С любопытством высовываю голову, и ветер сразу же безжалостно впивается в щёки колючими морозными иглами. Прищуриваю глаза, вглядываясь вперёд. Передо мной простирается высокий деревянный частокол, ему конца-края не видно.