***

Сказать, что Хворь негодовал – занизить степень его кипения вдвое.

Давид, конечно, старался быть спокойным и даже поблагодарил Штольца. А сам сидел за партой и без остановки ровнял тетради.

Декан даже скрывать не стал, что пытается таким образом свести его с Синицыной. И это просто пробивало дно! Где субординация? Где уважение личного пространства?! Да, он ляпнул вчера, что они встречаются, но это не повод трясти бубном и покупать обручальные кольца!

Давид даже не заметил, как к нему подсела Ирка. И только когда так тщательно разложенные тетради полетели на пол, обратил на неё внимание и наткнулся на карие глаза, подведённые яркими тенями. От фиолетового у переносицы – к синему на виске. Пирсинг в брови матово поблёскивал, на него попала часть теней.

– С дубу рухнула, Синицына?! – выругался Хворь.

– С какой стати нас назначили в пару? Ты же с Тихоновой всегда? А я со Стасом! – зашипела она возмущённо ему в ухо.

– Это у Штольца надо спросить. Хотя это очевидно. Мы же «пара».

– А-а-а-а, он вот как решил меня добить, – Синицына почесала нос и ринулась собирать вещи Давида с пола. – Прости, я это, случайно рукой махнула.

Видимо, стыдно стало за наведённый беспорядок.

– Да-да, конечно, – пробурчали ей в ответ.

– Второй раз извиняться не буду.

– Давай просто сдадим работу, и всё. Я даже всё сам сделаю.

– Вы чего, теперь вместе? – вмешался в разговор Стас Карпов. В его голосе просвечивала ревность. Хворь поправил очки. Карпов явно сох по Синицыной, повсюду ходил за ней и охранял, будто королеву. Вот только сама Ира этого не замечала, игнорируя парня и навечно спихивая его во френдзону.

Вот не хватало ещё попасться под кулак этого белобрысого качка с самомнением дирижабля.

– Ага, – беспечно кивнула Ирина, кидая в рюкзак последний карандаш.

Хворь не стал ей говорить, что карандаш надо было положить в пенал или на крайний случай в боковой карман рюкзака, а бутылку с водой вообще не стоило трогать. Её место в сетчатом отделении сбоку.

Маниакальная правильность, обеспечивающая Хворю иллюзию безопасности, была нарушена.

– Дав прикольный парень, не трогай его. – добавила девушка, даже не заметив, как налились гневом глазища её близкого «друга».

Судя по напрягшемуся кулаку Карпова, она только что подписала Давиду смертный приговор.

Спасибо, Синицына, охренеть расклад просто.

«Убей её! Иначе она умрёт!» – тут же заскрежетал противный голосок.

«Да зайн, в жопу идите все!» – крикнул Хворь во всё горло, но про себя. А внешне остался так же спокоен, как и был. Только сглотнул набежавшую слюну да покосился на пузырящуюся тьму позади Карпова. Тьма капала на парня нефтяными продолговатыми соплями, которые тот не замечал.

И Давид почувствовал толику удовлетворения.

Посмотрим, кто кого.

Его уже колотили за школой, в подворотне и в переулке.

Он обещал себе, что больше такое не повторится. И никто за последние два года не рискнул поднять на него руку.

Отец не в счёт.

Отец был прав в том, что пытался сделать из Давида достойного человека. Пусть и такими неприятными средствами.

Нападения и травля в институте ограничивались прозвищами, мелкими пакостями и толчками в толпе. Большинство «шутников» Хворь запугал, оставшихся купил.

Но после ремонта туалета бюджет его знатно поистрепался, и вряд ли Карпов поведётся на пять тысяч сраных рублей.

Победить самого накачанного парня в группе Давид даже не надеялся.

Но можно предложить денег в рассрочку.

Опять придётся брать рефераты и править ночью, но это лучше, чем снова явиться к отцу с шишкой.

– Выйдем? – Карпов показал подбородком на дверь.