Встретившие первых поселенцев аборигены были вооружены обсидиановыми ножами и деревянными копьями. Они с радостью приняли далёких белых братьев и охотно согласились отдать им большой участок земли на нагорье Матаришанкара с выходом к реке. Сделка оказалась более чем выгодной. Вождь, имени которого история не сохранила по причине непроизносимости, дал слово от лица своего народа, что «Земля Белых Братьев» неприкосновенна. Никто не собирался особо церемониться с дикими обитателями леса, но формальности соблюсти требовалось, и их поначалу соблюдали прямо-таки до запятой. Опять же, именно аборигены первое время снабжали поселенцев едой и давали советы насчёт того, что в джунглях можно, что можно, но не нужно, а что нельзя категорически. Благо, язык аборигенов оказался на первый взгляд несложным, и уровень «твоя моя понимай» достигался за пару недель общения. А имперскому в сколько-нибудь заметном объёме их никто учить и не собирался…

Прошло три десятка лет. Обсидиан-тауэр разросся, и в какой-то момент жители решили, что пришло время всерьёз осваивать богатый регион за пределами выделенного анклава. На возможное недовольство аборигенов имперцы готовились ответить всем богатым опытом колонизаторов с тысячелетней историей. То бишь, попросить этих макак по-хорошему, а если не выйдет – как обычно.

И в джунгли потянулись более чем конкретные поисковые партии, сопровождаемые отрядами наёмной охраны. Туземцы, которых белые колонисты просто проигнорировали, первое время пребывали в растерянности, но никак не сопротивлялись. Что позволило наёмникам обнаглеть уже сверх меры. Долго это тянуться не могло, и закончилось логично. Однажды геологи обнаружили богатую золотую россыпь, прямо на которой стояла деревенька аборигенов. Пока научники убеждали последних переехать на новое место, обещая помощь с переселением и обустройством, вооружённый отряд охраны плюнул на политесы и просто сжёг несчастную деревеньку, частично выгнав население, а частично и перебив его.

И на этом колонизация прекратила течение своё. Нет, никто не пошёл на белолицых войной. Даже выжившие жители деревни вроде бы покорно убрели вглубь леса. А через три дня лес пришёл в новые анклавы колонистов. И тех не стало. Вместе с колонистами и наёмниками. Отправленные на их поиски отряды постигла та же участь. А через месяц после этого сквозь Обсидиан-тауэр прогулялось стадо зверья, которое возглавляли семиметровые слонопотамы. Специально никого не убивая, но методично разрушая всё на своём пути, звери двигались нескончаемым потоком с полуночи до утра. Конечно, в потоке этом были не только травоядные, и хищники не преминули поужинать наиболее глупыми или наименее подвижными горожанами. Но в основном белое население уцелело, попрятавшись в подвалы, имевшиеся в каждом доме. За ночь цветущий город превратился в дымящиеся руины, а утром жители обнаружили, что непроходимый лес вырос точно по установленной первым договором границе. И так – по всему первичному анклаву. Те же смельчаки, кто попытался шагнуть в чащу, обратно уже не выбрались.

Лучший изумруд в короне империи оказался намертво вплавлен в вулканическое стекло.

Шли годы. Разорённый Обсидиан-тауэр восстановился, обрёл высокие стены, укреплённые магией. Деревянные дома сменились каменными, несколько видов растений были успешно одомашнены и давали обильные урожаи на неистощимой почве. Кусок нагорья Матаришанкара, что попал под контроль империи изначально, был разведан магами земли и геологами. Там возникли первые шахты. С поверхности почти всё, что можно, собрали, но любые попытки шагнуть дальше пресекались джунглями в зародыше. Разумеется, решение этой проблемы нашли: не выходя на поверхность, начали копать под землёй. Входы в шахты располагали на территории анклава, а сами туннели разработок щупальцами потянулись во все стороны.