Из этого письма он понял главное. Это было приглашение. Неформальное… Без определённой даты… Но вполне ясно прочитывающееся между строк. Она хочет с ним встретиться. И не как представителя союзной силы, а как… Человека.

Андрей отложил письмо, прижимая пальцем нижний край свитка, чтобы он не свернулся обратно. В его голове эхом прошли две параллельные линии – одна, стратегическая. Союз… Выгоды… Взаимная опора… Другая – личная, более тихая, но настойчивая. Она говорит не только о делах. Она хочет, чтобы он понял – для неё он уже больше, чем просто сильный союзник.

Ещё раз пробежав глазами строки, в которых тонко переплелись забота, дипломатия и едва уловимый личный оттенок, коротко усмехнулся. Так как поймал себя на том, что некоторые слова Соль Хва звучат как стратегическая карта – с аккуратно обозначенными направлениями, куда она хочет его подтолкнуть. Другие же – как мягкое касание, заметное только ему.

"Хочешь ты того или нет, но она уже играет в две партии сразу. – Подумал он, снова слегка усмехнувшись. – И играет тонко. Старшие увидят в этом политическое предложение, а я – её личный сигнал."

Вечером, вернувшись с прогулки в резиденцию семьи Хваджон, он сел к столу, медленно достал тонкую кисть, обмакнул её в чернила и на мгновение задержался. Писать нужно было так, чтобы даже случайный читатель письма прочитал лишь ровную вежливость, а она – уловила между строк то, что он на самом деле ей отвечает.

Мысли начали раскладываться в нужный порядок. Ему нужно было подчеркнуть, что он ценит её открытость и прямоту, но при этом не спешит бежать в объятия семейных договорённостей… Дать понять, что он прекрасно видит выгоды, но готов рассматривать их только в контексте взаимности, а не односторонней опеки… И при этом оставить ей личный знак, что он не просто союзник, но и человек, которому не безразлично, как она сама чувствует себя в этом переплетении интриг… Так у него родился весьма своеобразный текст.

"Соль Хва.

Я получил твоё письмо и прочёл его внимательно, не торопясь. Ты знаешь, мне всегда по душе твоя манера говорить о сложном так, чтобы даже в остром угле находился свет. Я ценю это.

Ты упомянула о выгодах союза с твоей семьёй – и я не отрицаю, что они весомы. Но знаешь, я предпочитаю соглашения, в которых обе стороны одинаково уверены в друг друге, а не только в цифрах и титулатуре. Мне важно, чтобы любой шаг, который я сделаю, укреплял не только моё положение, но и твоё собственное.

Если же говорить откровенно… Я больше ценю людей, чем дома и гербы. Семьи приходят в движение, когда их члены готовы стоять плечом к плечу – даже там, где не всегда видят старшие. И в этом я полагаюсь на тебя, а не только на печати и подписи.

Что до моего решения – я отвечу поступком, а не словами. И надеюсь, ты сумеешь его распознать, когда время придёт.

А."

Он перечитал написанное. На поверхности – формальная вежливость и осторожность. Для постороннего – ничего лишнего, ни одного повода для сплетен. Но Соль Хва заметит, что он подхватил её метафоры, обратил её акцент на взаимность, и в последней фразе оставил обещание, слишком личное, чтобы кто-то другой придал ему значение…

………..

Через пару дней, получив сообщение с духовным вестником, Соль Хва, вернувшись в свои покои, развернула письмо Андрея, стараясь не показать нетерпения даже самой себе. Лаконичные строки, чёткие, почти холодные на первый взгляд, сразу бросились в глаза – но её внутреннее чутьё подсказывало, что именно там, между словами, скрыто куда больше.

Она медленно перечитала первый абзац, где он вежливо поблагодарил за заботу семьи Соль и признал, что их вмешательство помогло избежать нежелательного развития событий. Это звучало как дипломатическая дань уважения – ровная, официальная, без тепла. Но Хва уловила интонацию. Он не просто признал заслуги, он прямо сказал, что “нежелательного” удалось избежать именно благодаря ей, а не только усилиям всей семьи.