– НЕТ! – Проревел он, разрывая обрушившуюся на его сознание паутину плена.

Он ударил по земле, пробуждая одну из закладок. Печать Отказа от Иллюзий. Сфера света вспыхнула, как кристаллический взрыв, и на миг прогнала мрак. Проекция Спящего отшатнулась. Она не исчезла полностью. Вновь расплылась, отступая в болото. Но теперь – замедленно, с беспокойством. Её первый контакт – сорвался. Цзяолин метнулась следом, сделав знак зубастым оскалом – не трогать. Эта тень пока неуязвима. Андрей тяжело дышал. Мир снова обрел краски. Птицы – голоса. Листья – блеск. А он – своё имя.

– Эта тварь… не просто зверь. – Устало проговорил он. – Она… сон. Сон, который питается снами других.

После этого противостояния, он с трудом вернулся в долину. Пошатываясь, с окровавленным плечом – не от удара, а от разрыва сосудов из-за давления чужой воли. Но в глазах был огонь. И в памяти – чёткий силуэт. Спящий ещё не проснулся. Но он уже смотрит. Значит, нужно быть готовым не только драться – но и не заснуть самому.

Когда ночь окончательно слилась с горами, Андрей уже сидел перед дрожащим светом сигнальной лампы. Свиток, перешедший к нему через архив семьи Лин, хранил внутри себя не только сухие слова, но и голос времени. Надломленные иероглифы, чернила на коре, скреплённые алым лаком – в них хранилась легенда об Арке Духа Ясеня.

"Там, где облака не отбрасывают тени, где пепел небес застывает в вечной воронке, покоится сердце забытого древа."

Андрей закрыл свиток.

– Значит, Пепельные утёсы… – Прошептал он. – Чёртова воронка мира.

Цзяолин, в своей укрощённой форме, шевельнулась у входа в зал, но не вмешалась. Они оба знали – этот путь будет одиночным…

…………

На третий день пути, Андрей миновал реку Сюаньцзин, где туман вечен, а крики журавлей напоминают рыдания. За ней располагался лес Застывших Песен, в котором даже ветер казался заплутавшим воспоминанием. Он шёл один. Без знамён, без имени. Только копьё, длинное и чуть потемневшее от недавнего прорыва, и плащ, скрывавший ауру. Уже в глубине Пепельных утёсов начиналось иное пространство. Земля словно отказывалась нести вес реального. Горы вздымались под странными углами, как каменные язвы. Трава не шевелилась. Время… Останавливалось. Андрей впервые почувствовал, как эхо Зова Спящего пробует дотянуться сюда – но здесь, в этом странном месте, оно терялось. Как будто что-то… Сдерживало его. Именно здесь должно было быть Сердце Духа Ясеня – артефакт, что в древности использовался как опора рассудка. Хранитель снов и защитник от вторжения чужих воль.

На шестой день Андрей нашёл остатки храма. Это было не здание, а камни, сложенные так, будто сами приняли эту форму от давления древнего долга. На перекошенных столбах виднелись полустёртые надписи, но всё ещё светящиеся при взгляде на них при помощи духовного зрения.

"Тот, кто ищет Сердце, должен доказать, что его сны – его собственные."

Он вошёл внутрь. Внутри – тишина. Не мёртвая, а всепоглощающая. В центре этого весьма своеобразного здания располагался постамент из слоновой яшмы, на котором лежал не артефакт, но камень, в котором что-то спит. Камень дышал. Медленно, тяжело. Словно внутри него заключено нечто живое, спящее в великой печали.

Андрей протянул руку. И в тот миг на него обрушился сон. Он не заснул. Но оказался втянут в иное восприятие. Он стоял на тропе из звёздного праха, а над ним висело огромное дерево, по чьим ветвям текли мысли мира. Там, у подножия, сидело его детство. Боль. Бессилие. Лицо матери. Безмолвный крик.

"Ты ещё принадлежишь себе?" – Шептало дерево.