– Он же верил мне… – Тут же промелькнула у неё мысль. – До последнего момента. До того самого сообщения. Не заподозрил фальши. Не сыграл в ответ. Просто… Ушёл. Глухо. Тяжело. Навсегда, как он думал.

И именно это делало всё почти невыносимым. Потому что если бы он кричал, писал в ответ, требовал объяснений – у неё был бы шанс всё объяснить. Ведь именно для этого она заранее послала в аэропорт своих людей, которые должны были не допустить глупостей со стороны парня. У которого мог начаться нервный срыв. Но он принял боль как приговор. Без лишних слов. И это значило, что возвращать придётся не просто его доверие, а саму веру в то, что он не ошибся в ней изначально. А она, как назло, дала Андрею все основания считать, что точно ошибся.

Сейчас в её голове крутились самые разные мысли и воспоминания. Его голос… То, как он смеётся над её чёткой интонацией… Как улыбается, не зная, что разговаривает с наследницей одной из богатейших династий, от одного росчерка пера которой зависят миллиарды. Как дарит ей на какой-то нелепой ярмарке дурацкий керамический кулон – дешёвый, кривой, но от чистого сердца… А она хранила его. До сих пор. И вот… Хотела проверить, искренен ли с ней Андрей. И… Сломала всё…

– Я ведь… Просто хотела знать, что он любит меня не за фамилию… – Тихо прошептала она в пустоту. – Но теперь всё, что он может думать – это только то, что я всё это время играла с ним. Манипулировала. Поигралась, и выбросила как надоевшую игрушку под машину, а потом смотрела, как он поднимается с кровавыми ладонями, с горлом, перехваченным обидой.

Выбрав подходящий наряд, она села в кожаное кресло, что стояло даже в гардеробной, небрежно поджав ногу, как когда-то в его присутствии, когда ей не нужно было играть в элиту общества. Когда она могла быть… живой… Теперь каждая деталь, что она вспоминала, вызывала в ней… Страх. Как он посмотрит на неё? Будет ли там холод? Презрение? Молчание?

Она уже прекрасно знала, что в нём была одна черта… Упрямство… Хотя и весьма старомодное. Он был из тех людей, которые, однажды обжёгшись, не возвращаются. Ни за оправданиями, ни за “всё было не так, как ты думаешь”. Для него боль – это конец, а не какой-то эпизод, который можно отыграть назад.

– Значит, нужно не оправдываться… – Подумала она вслух, вспомнив об этом качестве парня. Нужно быть уязвимой. Никаких образов. Ни масок. Ни привычного “контроля за ситуацией”. Он должен увидеть перед собой не бизнесвумен, не стратегическую наследницу, а… Просто молодую женщину, которая сделала всё неправильно. Из страха. Из неуверенности. Из… Любви…

Сейчас её сердце билось гулко. Так как она уже и сама прекрасно понимала тот факт, что, вполне возможно, он даже не позволит ей говорить. Что он может просто отвернуться и снова… Уйти. Оставить её стоять в пустом коридоре или кафе, где она заранее закажет его любимый чай. Но не попытаться восстановить всё, что сама разрушила, с её стороны означало отдать его другой. Хотя бы той же Анджеле. Или просто какой-то случайности. А мир слишком хаотичен, чтобы позволить любимому человеку остаться в нём одному, без объяснений.

– Я не прошу, чтобы он простил… – Сказала она себе вслух. – Я попрошу, чтобы он меня хотя бы просто услышал. Хотя бы один раз. Без сценариев. Без спектакля. Чтобы знал о том, что вся та боль, которую он чувствует, была вызвана не равнодушием. А слабостью. Моей.

После такого решения на экране планшета перед ней отобразилась последняя строка:

– Не врать. Не оправдываться. Просто сказать правду.