Затем взялся за сердце. Оно всё ещё было плотным, с мощными волокнами. Он разрезал его на четыре части, выделил ядро крови, которое собрано в центре – это была насыщенная тёмная капля, почти чернильная. Такую эссенцию используют в зельях, повышающих силу и скорость. Каплю он аккуратно поместил в отдельный крошечный сосуд и тут же запечатал его плетением “замкнутой артерии”, не давая активной энергии рассеяться.

Из почек он извлёк эфирные соли. Сначала выварил их на слабом жару духовной сушилки, потом, дождавшись отделения кристаллической фазы, перетер в порошок ступкой. Это был важный компонент в стабилизаторах ментальных зелий, помогающий не терять рассудок в напряжении.

Особенное внимание он уделил молодым рогам – не до конца сформировавшимся, с ещё мягким сердечником. Он обрезал внешнюю корку, оставив только желтоватую мякоть. Её нужно было быстро высушить и тут же перемолоть. Такие рога были редки. В них содержалась естественная регенеративная энергия, которая могла быть основой для эликсиров ускоренного заживления.

Он сушил их на раскалённой каменной пластине, двигая их с помощью духовного тока, пока та не покрылась трещинками и хрупкой коркой. Затем положил их в ступку и аккуратно, с ритмом и дыханием, превращал в пыль. Золотисто-бежевый порошок мерцал, словно подёрнутый внутренним светом. Андрей засыпал его в специальный флакончик, и также вложил в хранилище.

Даже остатки – связки, хрящи, тонкие капилляры – он не выбрасывал. Их он выварил в котелке с травами и минералами, превратив в базу для лечебного отвара, который оставил остывать.

Всё это делалось им тихо, сосредоточенно, без лишних движений. Лишь слабое покашливание или пощелкивание огня подсказывало, что здесь кто-то есть. Небо между тем темнело, над скалами всплывали звёзды.

Закончив эту заготовку ресурсов, что могли бы ему потом пригодиться, Андрей отложил инструменты, сложил всё аккуратно в хранилище и, смахнув пот со лба, наконец выпрямился. Его глаза отражали свет костра, но в них читалась только сосредоточенность и упрямая решимость. Он знал, что впереди будет сложно. Но теперь – у него был запас. И опыт. И всё больше – внутреннего контроля… И он мог идти дальше, в поисках более удобного для себя места…

Где-то высоко в горах, среди хребтов, укрытых бледным инеем и вечной тенью, скрывалась небольшая горная долина, о которой не знали даже местные пастухи. Днём она пряталась за резкими перепадами скал и тяжёлыми обвалами, а ночью – растворялась во мраке и тумане, словно никогда не существовала вовсе.

Путь туда был опасным и не совсем очевидным. Узкая тропка, больше похожая на трещину в скальном хребте, вела вниз, в неглубокий разлом между двумя скалами, где, если свернуть в сторону и пройти ещё около полусотни шагов вдоль острых, как лезвия, камней, взгляд вдруг открывал совсем иной мир.

Сама эта долина была небольшой. Не более пятисот шагов в длину и столь же в ширину, как ладонь между пальцами хребтов. С обеих сторон её охраняли высокие серые скалы, поросшие редким горным мхом и древними корнями сосен, что умудрились прорезать своими корнями даже камень. В самом центре долины, словно вытканный природой с особой заботой, журчал ручей – его тонкий серебристый поток стекал прямо с ледника, блестевшего высоко в горах, где даже летом хранился снег. Вода была ледяной, кристально-чистой, будто выжатой из дыхания горных духов. Ручей вёл себя спокойно, мягко шурша между гладкими валунами, поросшими зелёной травой и полупрозрачным лишайником.