– Я… да, прости меня, – не могу врать, глядя ему в глаза. – Я не хотела. Искала полотенце. У моей бабушки такой же шкаф и…

– Лель, спокойно, – видя, что я вот-вот сорвусь на рыдания, он подходит ближе и мягко обхватывает меня за плечи. – Всё нормально. Я не злюсь на тебя.

И я понимаю, что да. Он не злится. Несмотря на то, что влезла не в своё дело. Увидела то, чего не должна была видеть.

– Ты странный, – все-таки шмыгаю, не совсем понимая, бежать ли мне или лучше остаться.

Бросить подругу я всё равно не могла.

– В чай, кстати, ничего не подсыпал, – усмехается он, ведя меня в зал и усаживая на диван. – Ну, кроме сахара.

– Зачем тебе это? – срывается с моих уст, прежде чем я решаю что-либо для себя.

Мнение о парне, всё ещё колебалось из состояния "плохо" до "хорошо". Таких людей, как он, не делают героями сказок или басней. Там всегда ты либо прекрасен, либо ужасен.

Но ведь люди намного глубже и многограннее. Возможно, не будь мы так зациклены на том, чтобы достичь идеала, было бы проще? Но в тот момент я ещё не до конца это понимала. Лишь тянулась к тому, кто даже не собирался скрывать от меня свою неидеальность.

– В голодные времена и не таким будешь заниматься, – уж слишком просто слетают с уст Никиты эти слова. – Ты не подумай, сам я ни-ни. Но другого выхода, чтобы выбраться из этого Мухосранска я не вижу.

– Ты же мог закончить школу, – дергаюсь из его рук и поднимаю голову, чтобы смотреть прямо в его лицо. – Поступить в ВУЗ.

– И что дальше? – ухмыляется зло он. – Снюхаться с дегенератами за кишащей тараканами общажкой? – каждое его слово пропитано желчью и горечью. – Лель, можно вечно рассуждать на тему, что я мог бы. Мог бы пойти в грузчики и к тридцати годам стать горбатым дедом. Мог бы стать мастером в видеоиграх, лопатя один матч за другим, ослепнув к двадцати трем. Ах, ну да, и по-классике — охмурить красавицу девчонку из приличной семьи и…

Он больше не смотрит на меня. Его взгляд упёрся в пол, но заглядывал сейчас он куда глубже. В себя. Казалось, будто парень сейчас мысленно представлял, как выглядел со стороны, потонувший в несбыточных мечтах, почему-то в его понимании всегда ведущих в бездну.

– И? – шепчу, желая продолжения.

Я не могла его понять. Ведь мне не "посчастливилось" пережить всё то, с чем столкнулся Стрельников. Я всегда жила с мыслью, что дальше будет только лучше. Что следом за черной полосой всегда следует только белая.

Завтра будет лучше, чем вчера?.. Но это не отменяло и того, что мне отчаянно хотелось понять, почему Никита так отличался от меня.

– Да всё ты понимаешь, – поворачивается ко мне брюнет. Смотрит на меня, но не видит. Всё ещё в себе, где-то там, на дне собственных разочарований. – Не мои это варианты. Погляди, где я живу? Видишь этот телефон? – он протянул мне свой мобильник. – Предки такие дарят своим выродкам на дни рождения, иногда просто так, а мне пришлось за него попотеть. Ничего не достаётся просто таким, как я.

– Неужели твоим родителям совсем плевать на то, как ты живёшь? А бабушка? – всё равно не понимаю.

Ведь он не жил на улице. У него была крыша над головой, еда в холодильнике. И друзья… какими бы они ни были.

– Первые даже не знают, жив ли я, – бесцветным голосом произносит Никита. – Уверен, им будет плевать, даже если не буду. А бабуля… Ты видишь, как она живёт? Думаешь, со своей пенсией она многое может? Очнись, Леля. Мир не для радужных пони и их высеров бабочками. Чтобы жить, нужно уметь драться. Выгрызать своё, даже если десна кровоточат от натуги.