Задохнувшись от неожиданности, я взмахнула руками, и цветы шлёпнулись на тротуарную плитку.

Резкий сигнал клаксона остановил это безумие: чужие губы оторвались от моих, хватка ослабла, и я молниеносно отшатнулась. Жадно хватая ртом воздух, опустила глаза и поторопилась нагнуться, чтобы трясущимися руками поднять изрядно растрёпанный букет.

– Чёрт, прости, – Назар нервно провёл ладонью по голове. – Сам не знаю. Не выдержал. Ты такая… – сумбурно продолжил. – Я всё испортил, да?

– Всё нормально… – замялась, не зная как объяснить своё состояние. Ведь я прекрасно понимала, что ничего ужасного он не совершил. Дело не в нём, а скорее во мне.

В следующую секунду сигнал клаксона повторился, и мы синхронно повернули головы на звук: на парковке перед ресторанчиком стоял до боли знакомый мне универсал Audi – Мамочки! Он всё видел?!

Полковник широко распахнул пассажирскую дверь, как бы командуя мне присаживаться, а я… Я вернула взгляд Назару.

– Я тебе позвоню, – его брови дёрнулись в попытке нахмуриться. Сжав цветы, я лишь согласно моргнула в ответ и двинулась к машине.

За всю дорогу Вячеслав Алексеевич не проронил ни слова. Хотя я пыталась начать диалог. И он даже коротко кивнул. Правда, мне показалось, с явной неохотой.

На руле то и дело белели костяшки пальцев, откровенно выдавая его напряжение, а я тем временем боролась с нестерпимым желанием вытереть рукой свои губы.

Спустя время полковник резко свернул, словно передумав следовать по первоначальному маршруту. И в итоге мы приехали к нему в коттедж.

Дома он резанул взглядом по цветам, судя по всему мысленно отрубая им бутоны, и сразу отправился на второй этаж.

Заглянув в пустую кухню, пришла к выводу, что совместный обед отменяется, и разговора по душам в этот раз не избежать…

Пусть так. Тогда почему он оставил меня одну?

Да, ситуация получилась довольно неприятная, но… вины за собой я совершенно не чувствовала. Поэтому, немного злясь на молчание полковника, уверенным шагом поднялась по лестнице.

Мужчину я застала в своей спальне. Он стоял возле окна, расстегивая манжеты на рукавах.

– Привет, – прошла в комнату.

Он обернулся. С задержкой. Лениво... Окинул меня ледяным равнодушным взглядом, и мои ноги буквально пристыли к полу.

Такон на меня ещё никогда не смотрел.

– Всё в порядке? – негромко спросила, не в силах больше молчать.

– Нет, – закатывая рукав. – Не в порядке, – шагнул ко мне, а я, как заворожённая, глядела в его глаза, не в состоянии сдвинуться с места.

Снежная трясина затягивала... Морозила…

По зажатой от напряжения спине побежали мурашки, заставляя поёжиться.

– Выходит, у тебя есть мужик, – остановился, не дойдя до меня пару шагов, и закатал второй рукав. Цвет глаз мужчины неуловимо менялся… темнел, превращаясь из светлой стали в расплавленную чёрную смолу.

Из глубины поднялась тошнота…

Он не станет ничего слушать…

Грудь сдавило так сильно, что чудилось – будто меня вот-вот вывернет наизнанку.

– Я... – горло сковало спазмом.

– Зачем играла в неприступную крепость? Почему не сказала? – хлестнув взглядом, шагнул ближе. Я попятилась, пока не упёрлась в кровать. – Я не хотел напугать тебя своим напором. Думал, ты боишься меня. Да хрен знает что думал!

– Он сам меня… поцеловал, – всё же выдавила я. Рассудок закричал, завопил, призывая к молчанию, но я, затолкав его подальше, скривилась и выплюнула: – А вам так не терпится потрахаться.

– Потрахаться? – жёсткая усмешка. – Не-е-ет, – протянул он, сокращая между нами расстояние до минимума. – Сейчас я не хочу трахаться. Я хочу