Слова рвались с языка, но Штрудиэль мужественно держался. Он с ней не разговаривает. И точка!

Солнце уже подползало к горным вершинам и готовилось вот-вот нырнуть за них, когда эльф услышал противное мемеканье со стороны ближайшего холма. Он отвлекся всего на миг, но этого хватило, чтобы вторично налететь на замершую в охотничьей стойке орчанку. 

- Тихо! - одними губами приказала  она.

Не отрывая взгляда от маячившего на вершине холма рогатого силуэта, Зулкита бесшумно сняла с пояса булаву, раскрутила над головой. Короткий свист, звук удара, и орчанка, отцепив веревку, стрелой взлетела на вершину холма. 

Оставив его совершенно одного, между прочим! Связанного и беззащитного.

Но не беспомощного. 

Штрудиэль подергал руками, прислушался к голодному бурчанию желудка, вздохнул.

И остался стоять, где поставили. Свобода, конечно, наивысшая ценность. Но жрать хотелось все сильнее. А у орчанки в мешке были такие симпатичные полоски вяленого мяса. 

И козел опять же… 

Зулкита вернулась всего через несколько минут с козлиной тушей на плечах. 

- Ужин! - объявила она в ответ на его голодный взгляд. Покосилась на окрашенные закатным солнцем вершины. - Солнце садится, по темноте не пойдем - опасно. Будем здесь ночевать. 

***

На ночь они устроились в пещере. Пока Зулкита свежевала козла, Штрудиэль собирал по окрестностям все, что могло гореть. От веревки орчанка его избавила, но жрать хотелось все сильнее. Да и смысл бежать на ночь глядя? 

С сушняком в предгорьях было так же плохо, как и со всем остальным. Нормальных деревьев в этих убогих краях не росло. Все, что смог найти эльф после почти получаса блужданий - хворост и с десяток хилых сухих березок - самая большая толщиной в руку. Штрудиэль сильно сомневался, что этой скудной добычи хватит для приготовления вожделенного козла.

Но он снова недооценил свою похитительницу. Зулкита напластала мясо тончайшими ломтиками. В таком виде мясо не требовало долгого приготовления - поднес к огню и можно есть. 

Разделанная туша лежала на блохастой шкуре и источала ароматы. Проще говоря, смердела так, как может смердеть только весьма немолодой козел, проживший интересную и бурную жизнь. По пещере поплыл запах жареной козлятины - не менее сильный и специфический. Эльф сглотнул, ощущая одновременно смесь вожделения и отвращения. 

- Могла бы поймать кого-нибудь понежнее, - буркнул он, принимая от орчанки прутик с насаженными на него полосками мяса. 

Зулкита пожала плечами, выхватила мясо у не ожидавшего такой подлости принца и принялась уплетать его самостоятельно. 

- Ты… Ты что творишь?! - Штрудиэль даже задохнулся от негодования. Он вскочил, упер руки в бока и уставился на коварную воровку, от возмущения позабыв, что не разговаривает с похитительницей.

Орчанка невозмутимо прожевала кусок.

- Ты же не будешь, - сообщила она эльфу. - Чего добру пропадать? 

- То есть как это не буду?! Еще как буду! А ну отдай! 

Но отдавать было уже нечего - крепкие белые клыки в одно мгновение расправились с козлятиной. Вот ведь негодяйка! 

И все время пока готовилась следующая порция принц вертелся рядом, контролируя процесс. За этими орками нужен глаз да глаз! Чуть зазеваешься, последний кусок изо рта выхватят. 

Мясо было жестким и жилистым, но за все годы во дворце Штрудиэль не ел ничего вкуснее. 

Мало-помало сосущая пустота в желудке сменилась приятной тяжестью. Эльф ослабил ремень на поясе и сыто отдуваясь опустился рядом с костром. Мелькнула мысль, что дров на ночь не хватит - из принесенных им березок осталась всего парочка, но идти на поиски хвороста по темноте казалось безумием. Хорошо хоть сейчас весна, а не поздняя осень или зима. Но померзнуть все же придется…