На крыльцо вышел доктор, я, кажется, стала частой гостье в его владениях. Можно сказать, нынешняя фаворитка. Мы подошли к Виктору.

— Забирай, — коротко бросил Кирилл, развернулся и пошёл к калитке, разделяющей наши территории.

Док с красными глазами (не выспался бедняга) уже издалека рассмотрел мои ноги.

— Разувайся здесь. В кабинет грязь не тащи.

Я посмотрела на его почти мальчишеское лицо в мелких чуть заметных веснушках на носу и щеках. Наверное, немного старше меня или мой ровесник. Скрытый садист, который приехал в колонию воплощать в жизнь свою бессознательную программу. Такую инфу особенно про хирургов и стоматологов выдал на лекции преподаватель психологии, а в заключении сказал, что за спиной каждого хорошего специалиста приличное кладбище. Его откровения тогда меня сильно покоробили, но сейчас, глядя на Виктора, подумала, преподаватель был прав.

— В коридоре таз с водой и чистая тряпка на полу. Помоешь ноги и проходи в кабинет.

Покачнувшись, я села на ступеньку, сняла кроссовок, раскрутила рогожку, обнаружив на ней масляные пятна, сняла подранные носки, скомкала тряпьё в грязный ком и положила сбоку крыльца. Осторожно ступая голыми ступнями по деревянным ступеням, сбитым из рассохшихся досок, порадовалась, что под ногами тёплое дерево, а не мёртвый бетон. Поднялась к двери и вошла внутрь.

В тазике с тёплой водой обмыла грязные ноги, потопталась на тряпке, вытирая подошвы. Сойдёт. Вошла в кабинет и села на стул без приглашения.

— Ступни покажи.

Меня слегка качало, слабость и безразличие стали моим защитным куполом, под который мало, что проникало. Док, кажется, слегка психанул. Как он очутился рядом, я даже не заметила. Присел на корточки, поднял одну ногу, вторую.

— Сейчас обработаю…хлоргексдином.

Последнее слово произнёс ядовито, с нажимом, специально для меня.

— Пластырь не нужен, без него быстрей заживёт.

Кинул взгляд ниже пояса.

— У тебя месячные?

Спросил спокойно, как истинный доктор. Прикрыла глаза. Виктор понял, что я куда-то улетела…

— Майя, я с тобой говорю! — повысил голос.

— Нет.

Раздражённый тон дока меня не пугал, а причёска раздражала. Видела я таких парней, над каждой волосинкой трясутся, а потом бац… — залысины, и бегом волосы трансплантировать.

Шаги дока в сторону медицинского стола. Шуршание. Снова ко мне.

— Иди на кушетку. Здесь неудобно.

Меня покачивало. Если лягу на кушетку, потом не встану.

— Ладно.

Док за лодыжку поднял одну ногу, протёр ступню ватным диском. Защипало, я дёрнулась. Обработал вторую.

— До свадьбы заживёт.

Снова отошёл. К Виктору я испытывала скорее дружеские чувства. С ним я могла бы учиться на одном потоке, пить сидр в общей компании, ныть друг другу про надоевшую учёбу, обсуждать преподов и умничать на медицинские темы.

— До вечера побудешь в стационаре.

Видя моё нерабочее состояние, док подхватил меня под мышки, встряхнул и поставил на ноги.

— Скоро завтрак принесут, — подтолкнул меня к двери. — Чего шатаешься? Голова кружиться?

Риторический вопрос остался без ответа.

Невыносимо скучный цвет стен качался перед глазами, пока я вместе с доком добралась до так называемого стационара – небольшой комнаты в конце коридора с двумя кроватями, двумя тумбочками и стулом.

— Эм…у тебя штаны наизнанку.

Битая буду

Виктор вышел, оставив меня в одиночестве. Я сняла ветровку, как попало бросила её на спинку стула – мокрая, надо просушить. Выбрала кровать у окна, откинула заправленное одеяло, села, а потом повалилась на подушку. Штаны… не стоит выворачивать, кровь я в комнате застираю. Лучше не думать, не жалеть себя. Жалость отнимает силы. Уже отняла. Мне надо восстановиться и поспать. Неизвестно, что меня ждёт. Док ни слова не сказал про Стаса, и я не спросила. Рыжий, наверное, уже стал одноглазым.