Я перелезла через подоконник, стараясь двигаться бесшумно, спустила вниз рукав толстовки и шмыгнула вдоль дома. Перевела дух и через площадь двинулась к столовой. А там и общежитие недалеко.

Чем дальше я шла, тем сильнее становилась внутренняя тряска, меня пошатывало как пьяную. Только бы добраться до комнаты, затаиться в ней, чтобы про меня забыли хотя бы до следующего утра. Страх перед наказанием за побег из медпункта лишал меня сил. Док обязательно доложит начальству. Раз не усвоила урок, наказание будет гораздо серьёзнее. Что они практикуют? Неделя в холодной ободранной комнате с ведром для естественных нужд? Голод? Сейчас даже фантазия не шла дальше самых примитивных предположений.

До комнаты я добралась без приключений. Придерживаясь за стенку рукой, поднялась по лестнице на третий этаж. Родную решетку готова была только что не расцеловать. Ввалилась внутрь комнаты и, сделав несколько шагов, упала на кровать. Док точно вколол мне что-то не то, я вовремя убежала. Его лекарство догнало меня на собственной постели – это не страшно.

Открыв глаза, я завизжала так, что заложило уши. Подобным образом я не визжала никогда в своей жизни. Около кровати стоял Стас и зверски пялился на меня. Над дверью заморгала и отрывисто загундосила красная лампа в железной оплётке.

— Сука, ну, когда ты успокоишься?

Крик Стаса остановил мой визг. Вместо меня теперь злобно пикала лампа. Забившись в угол кровати, я подтянула ноги к груди. Рыжий навис надо мной, сверкая глазами, как пациент психушки.

Вид Стаса меня испугал: расширенные зрачки во всю радужку, покрасневшие белки глаз, побелевшие губы.

— Вставай! К начальнику!

Неужели никто не видит, что рыжий неадекватен? Почему он прицепился ко мне? Может, я напоминаю ему девушку, когда-то бросившую его? Какая девушка? От таких психов надо бежать, едва он скажет «здрасьте». Куда мне спрятаться? Или он специально является в комнату для моего устрашения.

Рыжий сдёрнул меня за руку с кровати и, толкая в спину (хорошо я была обута) погнал в административный корпус. На улице он стал вести себя сдержанней. Какие-то рамки здесь к счастью соблюдались. Шагая по знакомому маршруту, я старалась не шататься от слабости, только сейчас заметив, что кровь от локтя и ниже пропитала рукав толстовки. Это плохо. У меня было мало дополнительной одежды, я собиралась в колонию в спешке как преступница, плохо соображая, что с собой взять.

Дверь в кабинет начальника Стас чуть не подпалил взглядом, так его накрыло при виде неё. Я чуть ли не влетела в кабинет от тычка рыжего.

— Товарищ полковник, осужденная Бортникова…

— Свободен.

У меня кружилась голова, слабость всё отчетливее толкала подогнуть колени и свалиться на пол. Как мне продержаться ещё семь недель, когда всего одна тянет на половину жизни?

Начальник смотрел на экран ноутбука, быстро щёлкая мышкой. Оторвав взгляд от экрана, он взглянул на меня.

— Сядь.

Он умел командовать, подчинять жестко без лишних эмоций и лишних слов. Я села, сложив руки на коленях. Стул подо мной не скрипнул, его заменили. Глаза в пол. Примерная тихая девочка. Смотреть на начальника, тратить впустую силы, которых не осталось. Бесполезно изображать дерзкую, упрямую, мужественную героиню, когда еле сдерживаешь дрожь.

— Почему сбежала из медчасти?

Отвратительное лицемерие в каждом слове. На камеру что ли записывают? Вот он и старается. Бунтаркой я никогда не была…

— Вспомнила, что утюг не выключила...

Повисла пауза. Утюгов в комнате не водилось. Взгляд полковника потемнел, губы сомкнулись в жесткую линию, крылья носа вздрагивали. Молодец, я. С одной фразы завела начальника.