«Шкатулка с секретом!» – осенило Одри, и она с надеждой повернулась к смотрительнице, которая с легкой улыбкой давно за ней наблюдала через большие очки в роговой оправе.

– Ее можно открыть? – прошептала девушка, но старушка вздохнула и покачала головой.

– Увы, она не открывается. Все в конце концов обращают внимание на эти хитрые ходы по всему дереву, на эти необычные защелки из меди. Все хотят разгадать секрет шкатулки. Но, к сожалению, это обманка.

В голосе смотрительницы сквозила искренняя печаль, словно и она сама не раз пыталась отомкнуть таинственные замки и заглянуть внутрь, но не получилось.

– Не может быть…

Одри не верила глазам. Зачем было делать столько сложных и запутанных следов, если не ради загадки? Ведь эти желобки не настолько хороши, чтобы украсить шкатулку. Медные лучи и тонкая резьба, которой был выполнен лик самого солнца – вот что действительно выглядело прекрасно. Почему же не пройтись было этой резьбой по всей поверхности? Зачем портить чудесную вещь, почти произведение искусства, фальшивыми тайниками?

– Она даже внутри не полая, – все с той же грустной улыбкой проговорила смотрительница, подходя ближе и близоруко вглядываясь в шкатулку. – Хочешь, посмотри ее. Открыть не получится, но ты хотя бы ощутишь пальцами тепло дерева и изящество резьбы.

Одри, раскрыв от восхищения рот, завороженно наблюдала, как старушка отпирает застекленный шкафчик, достает заветную шкатулку и передает ей. Где-то скрипнула дверь.

– Вот, рассматривай. Садись где-нибудь у окошка, чтобы свет дневной падал, хотя какой уж там свет, солнце село, – проворчала смотрительница. – А я проверю, кто пришел. Может, еще посетители забрели, нужно же им все показать.

Она неторопливо удалилась и скрылась за высоким непрозрачным стеллажом, а Одри, одними пальцами удерживая шкатулку и не отрывая от нее глаз, уселась за ближайший столик и принялась вертеть чудную вещицу в руках.

Сначала ей было даже страшно дотрагиваться до искусных узоров и загадочных желобков, проложенных по деревянной поверхности. Несмотря на то, что шкатулка была довольно увесистой, она почему-то казалась Одри необычайно хрупкой, и ей все чудилось, что она, неаккуратно пощупав прорези или коснувшись одной из медных вставок, может нечаянно испортить драгоценную вещь. Не открыть, нет, раз уж это всего лишь имитация тайника, а именно сломать.

Затаив дыхание, Одри рассматривала, изучала красивую старинную шкатулку, но руки сами потянулись погладить медные выступы и углубления в полированном дереве. Одри очень осторожно провела кончиком указательного пальца по расходящимся лучикам, обрисовала солнечный лик, а затем, осмелев, принялась ощупью обследовать загадочные впадинки, выемки и фальш-замочки.

Пальцы почувствовали нарастающее тепло, и кожу вдруг словно обожгло. Не больно. А так, как ощущаем мы, нежась под жарким солнцем, что словно лижет горячими лучами тело, наполняя его негой. Сердце Одри бешено застучало, она почти перестала дышать, захлебнувшись восторгом. Пальцы бегали по шкатулке, и под ними вдруг оживали, приходили в движение секретные запоры, перемещались медные шипы в своих пазах, проворачивались невидимые ключи. Внутри таинственного механизма что-то едва слышно щелкало, будто кто-то очень-очень далеко отпирал дверь, закрытую на множество хитроумных замков.

Одри даже не понимала, что именно она делает, просто доверилась движению пальцев, которые словно механически повторяли многократно заученные комбинации. Откуда-то издалека доносились тихие голоса – смотрительницы и, видимо, ее гостей. Эти звуки долетали до слуха Одри как сквозь густой слой ваты, сейчас она отчетливо слышала лишь щелчки из глубины шкатулки. Наконец ее крышка дрогнула и разъехалась на две половинки, которые вдруг перевернулись и встали вертикально. Внутри была сплошная деревянная панель с очередной серией орнамента, и Одри уже смелее прошлась пальцами по этим узорам. Раздался легкий металлический звон, и вертикальные половинки крышки уехали вниз, закрыв дно шкатулки, а сама она будто треснула ровно посередине. Одри сначала попыталась ее разломить по трещине, но скоро поняла, что нужно повернуть одну из половинок. Она стала аккуратно двигать часть шкатулки относительно второй. Та поддавалась и вращалась легкими рывками, сдвигаясь каждый раз на одно небольшое деление и издавая тихий скрип. Наконец, выкрутив половину шкатулки так, что наверху оказалась часть донышка, Одри почувствовала, как вещица словно снова стала цельной. Не было даже видно границы между половинками. Дрожащими руками Одри поставила шкатулку на стол и прислушалась, не возвращается ли смотрительница. Но та, наверное, показывала музей новым посетителям и не торопилась обратно, доверяя частой гостье.