Она кивает. Гадать, какой вариант выбрала, не хочу.

В душе долго стою под прохладной водой. Эрекция через пару минут сходит на нет, в теле появляется бодрость.

Когда возвращаюсь в номер, чтобы переодеться, Вика спит.

У нас номер в отличном отеле со всеми удобствами, включая отличный спортзал – помощница знает мои требования и всегда бронирует с фитнесом.

В воскресенье в семь утра народа, ожидаемо, не много. То есть вообще – я и еще один такой же упоротый качок. Обмениваемся понимающими взглядами и расходимся в разные концы зала.

На полноценную силовую после ночного секс-марафона и утреннего забега на короткую дистанцию, настроения нет. Зато здоровенная боксерская груша так и манит. Знал бы – взял бы боксерские бинты, а то ходить на заседания со сбитыми как у гопника костяшками – как-то не солидно. Но ладно, придется так.

Разминаюсь, делаю пару пробных ударов. «Прицениваюсь».

Слушаю, как отзываются мышцы. Бокс у меня с пятнадцати лет, полупрофессионально.

Потом к нему добавилось «железо» - сначала просто чтобы набрать немного мяса, потом – чтобы набрать много мяса на свои двести два «см».

Делаю еще пару ударов, даю «груше» качнуться – уворачиваюсь от ее обратной амплитуды, захожу сбоку, бью снизу-вверх правой, и сразу сверху – левой.

Набираю темп.

Бью сильнее.

Делаю звук в наушниках чуть громче.

Не даю ногам стоять на месте, все время кружусь вокруг мешка с песком, выколачивая из него – хотя, скорее, из себя – дурь.

А потом «Рамштайн» в ушах резко прерывается и вежливая Siri объявляет входящий вызов: «Лоли; принять?»

В моем сердце взрывается маленькая петарда.

Принимаю раньше, чем перевожу дыхание, выдыхаю в динамик слишком рваное:

— Привет, Лоли.

Она всегда смеется, когда так ее называю.

Но в этот раз коротко, а потом как-то немного смущенно:

— Блин, Авдеев, я все время на часы не смотрю. Я не сплю – значит, никто не спит.

— Ну, я тоже уже не сплю, если ты об этом. – Толкаю «грушу» и делаю еще пару ударов. Дыхание сбивается.

— Эммм… - тянет она, - ты… занят?

— Ага, ебусь, - говорю специально многозначительно, выдерживаю паузу, представляя, как она краснеет, и «расшифровываю», - с боксерской грушей, Лоли. Все ок, ты меня ни от чего важного не отрываешь.

— Напомни мне при встрече тебя стукнуть, - фыркает без злости. – Вадим, я хотела спросить… Может быть, мы возьмем Стасян на Рожественские каникулы? Как в прошлом году. Обещаю вернуть ее вовремя!

Я прикрываю глаза, даю летящей с разбега груше стукнуть меня в плечо.

Потом придерживаю ее ладонями, мешая раскачиваться.

— Ты уверена, что справишься… сейчас?

Я правда рад за ее счастье, но что ж до сих пор так хуёво?

— Я уверена, Авдеев. У нас чудесная няня и две ответственных кошки. Стасе в прошлом году понравилось. В Лапландию мы не поедем, но здесь у нас ледяной замок и горки, и…

Валерия перечисляет все прелести их норвежской зимы, а я смотрю на туман и слякоть за окнами, и кажется, что мы с ней существуем на разных планетах, хотя это всего лишь две тысячи семьсот километров.

Год назад, после очередного возвращения дочки, Стася взялась распевать какую-то странную норвежскую песню, а потом просто взяла и вместо одной строчки вставила: «У Лоли задержка».

Так выразительно тогда прозвучало ее первое абсолютно твердое «р» в слове «задержка».

Я не дебил, сразу понял, где она это услышала.

Меня тогда жестко укрыло.

Пару дней ходил сам не свой, думал, точно натворю какой-то хуйни.

Потому что даже спустя год, зная, что Валерия замужем за своим отбитым умником, надеялся, что однажды она привезет Стасю и скажет: «Я остаюсь».