Я спешилась и сняла с Байярда вьюки.

— Да ладно, расседлывай, чего уж дергаться, — крикнул мне Кирилл. — В общем, тут неплохо, а комары везде есть, так что ехать дальше нет смысла.

Я согласилась — неизвестно, насколько велико болото. Что если это все оно же — Шеметовское? Вообще-то вряд ли — мы здорово отклонились на север, так что… Хотя всё тут обманчиво, и бор, казавшийся на карте не слишком большим, на поверку оказался громадным.

Я расседлала коня и пустила пастись. Надо не пожалеть времени и вычистить его как следует — на лошадином животе я заметила засохшую грязь и колючки. Но вначале нужно осмотреться.

Небольшая ровная площадка с одной стороны примыкала к почти отвесной каменной стене, с другой росли деревья и виднелись заросли камыша и осоки. Я прошла вдоль них — чуть подальше обнаружилась крошечная заводь с твердым пологим берегом. Болото тут не смогло справиться с каменистым грунтом, так что, по крайней мере, лошадям обеспечен нормальный водопой, да и вымыть их тут можно.

Думаю, что когда-то это болото было озером, но сейчас от него осталось только одно воспоминание. И тишина тут была необыкновенная, даже водяная дичь, которой мы вчера встретили немало, не подавала голос.

Внезапно слева послышался шорох, словно кто-то пробирался сквозь заросли боярышника. Особо бояться мне было некого, но стало как-то не по себе. Спустя полминуты я рассмотрела невысокого паренька в синем спортивном костюме, на вид ему было лет шестнадцать. Увидев меня, он помахал рукой.

— Извините, если испугал! Я тут грибы ищу.

— Какие грибы? — удивилась я, потому что за все время, пока мы ехали через лес ни одного гриба, кроме россыпей белых круглых дождевиков, не видели.

Парень рассмеялся и помахал прозрачным полиэтиленовым пакетом, в котором лежало с полкилограмма небольших желтовато-розовых грибочков.

— Первые маслята пошли, самые сладкие и крепенькие. Вот, смотрите, — он присел на корточки и почти у меня под ногами сковырнул ножиком небольшой бугорок. Там под слоем прелых листьев пряталась глянцевая, даже на вид липкая, шляпка. Срезав гриб, паренек распрямился и преподнес его мне.

— Меня зовут Никита, — представился он. — Мы с ребятами тут писанки рисуем. А лагерь наш там, дальше.

— Яна, — кивнула я, принимая в ладонь неожиданный дар. — Мы с мужем под скалой остановились.

Я махнула рукой в ту сторону, где была наша полянка.

— Если хотите, вечером приходите к нам, сегодня мы будем варить глинтвейн, — предложил новый знакомец.

Но я в ответ только покачала головой. Вряд ли у нас возникнет такое желание, нам ещё нужно на скалы забраться. Но объяснять это я сочла излишним.

Вместо этого я спросила, что такое писаницы, о которых он упомянул.

— Древние наскальные рисунки, — пояснил Никита. — Не смейтесь, тут, конечно не пещера Альтамира, но в древности тоже обитали люди. И занимались художествами на единственном подходящем для этого месте — скалах. А так как любителей этого жанра до сих пор хватает, ребята из исторического кружка решили сфотографировать, снять на видео и зарисовать то, что пока ещё сохранилось.

— Вы тут давно? — спросила я, думая, как бы ненавязчиво выведать у него самый удобный маршрут наверх.

— Третий день всего. И, наверное, не меньше недели пробудем. Тут хорошо. Только комары налетают по вечерам, как упыри!

— А пещеры в этих скалах есть?

— Нет, во всяком случае, пока ни одной не нашли, — он улыбнулся, и на покрытых светлым пухом щеках заиграли ямочки. — Если какие-то пустоты и есть, то ниже уровня земли, и туда не добраться. Скалы-то совсем небольшие, самая высокая вершина — сто пятьдесят два метра от подножия. Мы уже почти все успели облазить. А в прошлом году Игорь с Костей тут разведку вели. Подниматься лучше всего там, — он показал рукой на продолговатый довольно пологий выступ. — Если от старого дуба идти, то почти как по лестнице получается.