Ребекка пыталась понять, не приснилась ли ей нежность во взгляде Катрин, не была ли это лишь её фантазия. Она с досадой передернула плечами, отгоняя от себя приятное видение – улыбку Катрин Роулингс. Идиотка, это же её работа – делать так, чтобы люди чувствовали её поддержку, давать им ощущение собственной значимости и исключительности.

Она сбросила пиджак на стул, сняла кобуру и вытянулась на диване. Она редко спала в кровати – пустое пространство рядом лишь делало сон более призрачным. И она не могла знать, что где-то на другом краю города Катрин Роулингс во сне перевернулась на другой бок и широко улыбнулась снившейся ей высокой блондинке с одиночеством в глазах.

Стрелка часов ещё только подбиралась к семи, а Ребекка уже припарковала свой красный кабриолет на стоянке полицейского участка № 18, втиснув его между полицейскими джипами и минивэнами. Она знала, что Джеф уже наверху, печатает отчет о событиях вчерашнего вечера. Она представила себе сосредоточенное лицо Джефа, склонившегося над клавиатурой, и улыбнулась. Она должна была бы сжалиться над ним, потому что печатала втрое быстрее него, но уговор есть уговор. И точно: он сидел за своим расшатанным железным столом в комнатке на третьем этаже, где размещалась их бригада, и медленно, двумя пальцами, набирал на печатной машинке отчет в трех экземплярах.

– Здорово, Реб! Ну как, есть что-нибудь от психиатра?

– Ничего такого, на что ты рассчитываешь, – ответила Ребекка, вешая пиджак на спинку стула. – Пока вообще ничего. Хочешь ещё кофе?

– Ага, – протянул он с блудливой улыбочкой, – кофе мне явно не помешает: когда я пришел домой, Шелли еще не спала, так что у меня была долгая ночка.

– Молодец, что справился, – добродушно пробурчала она, направляясь к обеденному столу у дальней стены. Она протискивалась между кривыми стульями и щербатыми столами, расставленными как попало, безо всякой дизайнерской мысли, и кивком приветствовала дежурных ночной смены, завершавших бумажную волокиту.

Они с Джефом составляли команду из двух человек в отделе тяжких преступлений и специализировались на конкретной сфере – сексуальных преступлениях. Формально они не должны были заниматься случаями с избитыми супругами или жестоким обращением с детьми, но на практике во многих подобных делах они помогали оценить ситуацию и следили за тем, чтобы дела попали в надежные руки специалистов отдела молодежи или службы семьи. Но основной их работой были более серьезные проблемы, такие как клубы детской порнографии, проституция как следствие работы организованных преступных групп, серийные сексуальные маньяки.

Она наполнила два пластиковых стаканчика черной странно пахнущей жидкостью, которая должна была сойти за кофе, на вытянутой руке отнесла их к столу, стоявшему напротив стола Джефа, и локтем отодвинула на край стопку документов. Потом села на стул и отхлебнула горькой бурды.

– О да… – выдохнула она, – это просто нектар богов.

– Похоже, ты всё ещё спишь, если считаешь эту дрянь приятным напитком, – Джеф отхлебнул из стаканчика, не отрываясь от печатной машинки.

Она пробежала глазами первую страницу отчета. Как всегда, он был точным и полным.

– А знаешь, ты мог бы воспользоваться компьютером, – заметила она. – Мне было бы куда проще править твою писанину.

Он одарил её суровым взглядом и ничего не сказал.

– Как я понимаю, новостей никаких? – уточнила она.

– Всё ещё ждем результатов из лаборатории, но, думаю, стоит проведать Ди Флэнаган. Интересно, нашла ли она на месте преступления что-нибудь ещё после того, как я ушел оттуда вчера вечером, – Джэф вытянул ноги и отодвинулся от щербатого стола. – Я составил досье на психиатра.