– Нет, – сказал Эл.

Харман промолчал. Они спустились по короткому лестничному пролету и вошли в гараж, в котором стоял «Мерседес». Харман достал ключи, отпер дверцу и придерживал ее открытой, пока старик забирался внутрь.

– У Эла есть старый «Мармон», – сказал старик, усевшись на черное кожаное сиденье сзади и сложив руки на коленях. – Правда, Эл? Шестнадцать цилиндров.

– В самом деле? – пробормотал Харман, меж тем как он и Росс забирались внутрь. – Вот это, должно быть, машина. Коллекционный экземпляр. Держите. – Он протянул Элу ключи.

– Я не могу вести, – сказал Эл.

– Почему? – спросил Харман медленным, спокойным голосом.

– Права потерял, – сказал Эл.

После паузы заговорил старик:

– Эй, Эл, ты портишь все веселье. Вечно ты вот такой угрюмый и злой как черт. – Он повернулся к Харману: – Он всегда такой. У него зуб на весь мир.

– Вообще-то я прав не терял, – сказал Эл. – Просто неохота вести машину.

– Вот об этом я и толкую, – сказал старик. Он быстро дышал, изо всех сил прижимая руку к пиджаку. Лицо у него было измученное, какое-то приплюснутое, вялое. В голосе чувствовалась боль. – Он внес меня в черный список, потому что я продал свою мастерскую. А он хотел, чтобы я ему помогал до скончания века. – Он прервался, лицо исказила гримаса. – Чтобы чинил ему его развалюхи.

Харман сидел, задумчиво жуя губами. Нельзя было сказать, что он рассержен или растерян; он размышлял, бросил взгляд на старика, затем на Эла, а потом повернулся, открыл дверцу и выбрался наружу.

– Не беда, – сказал он. – Миссис Харман будет рада подать нам ленч. Закончим дело здесь.

С заднего сиденья «Мерседеса» старик сказал напряженным голосом:

– Мне… не хотелось бы доставлять ей беспокойство.

– Мы даже можем заказать обед с доставкой на дом, – сказал Росс, тоже вышедший из машины.

Наконец и старик, крепко ухватившись за дверцу, выбрался наружу. В машине оставался только Эл.

– Да какое тут беспокойство, – сказал он.

– Что? – спросил Харман.

– Я говорю, в этом нет никакого беспокойства. – Эл выбрался из машины. – Я проголодался, – сказал он. – Давайте-ка за дело. Велите ей сварганить что-нибудь вкусненькое.

– Конечно, – сказал старик, тяжело дыша. – Ты для других палец о палец не ударишь, а сам хочешь, чтобы тебе прислуживали. – Он повернулся к Харману: – Не такова ли человеческая природа? Говорю вам, это черт-те что. Этому хмырю надо бы сказать мне спасибо. Уж я точно совсем немного брал с него за аренду стоянки, так выгодно расположенной. Вот почему он так злится: прекрасно знает, что никто не поможет ему с его проблемами лучше, чем я. – Снова входя в дом, он бросил через плечо: – Не знаю, зачем вам вздумалось нанимать такого типа. Это, ясное дело, было ошибкой.

Когда они вошли в столовую, Харман увлек Эла в сторону.

– Эта враждебность между вами, – сказал он. – У меня нет никакого желания вмешиваться в чьи-либо личные дела, но, наверное, было бы лучше, если бы вы мне заранее намекнули. Как вы считаете? Чисто с практической точки зрения.

– Может, и так, – сказал Эл.

– Во всяком случае, вам не следует забывать о том, что он старик. И он давно уже серьезно болен. Не мне, конечно, давать вам советы.

– В этом что-то есть, – сказал Эл.

– Я полагаю хорошим правилом, – сказал Харман, – не смешивать личные дела с бизнесом. Меня поражает, что вы путаете их друг с другом в ущерб нам всем. Теперь давайте постараемся вернуться к цивилизованным отношениям, а впредь…

– Это бесполезно, Крис, – сказал Эл.

После паузы Харман сказал:

– Что это значит?

– Шутки кончились, – сказал Эл.