Пришла служанка, которую разбудил шум, и спросила, может ли она уже убрать погром. Я извинился, за то, что мы её потревожили, и ушёл к себе, чтобы не мешать.

Отнести Даше одеяло? В подвале прохладно, а у неё женские дни. Застудит же пиздёнку?

Нет. Не пойду! Пусть сидит, как есть. Поесть у неё полный рюкзак, и времени подумать над своим поведением почти сутки, остальное лишнее.

7. 7

21. Виктор

Давно я не получал пизды. Обидно это. А от бабы получить – обидно вдвойне. Какой-то я обидчивый стал, не хуже тёлки нюни распустил, и это тоже меня бесило.

Два часа ворочался, охал и вздыхал. Не спится мне, хоть об стену уебись. Скрипя зубами, я повернулся на ноющий бок, обнял подушку обманщицы, втянул ноздрями запах её женский и закрыл глаза. Плохо мне без неё, ох, как плохо! На душе такой осадок, хоть на стенку лезь!

Что она там делает в подвале? Плачет? Замёрзла?

Запер девочку в подвал, а сам лежу, как мудак, переживаю. Нет, это невыносимо!

Я сел и включил ночник. На тумбочке Даши лежала её мазь. Отнести ей? Такую мордашку мои коновалы попортили, зла на них не хватает.

Себя заодно полечу. Я взял тюбик и намазал себе бочину и грудак. С сожалением отметил, что тюбик почти пустой. Надо Айболиту сказать, чтоб ещё привёз этой херни вонючей. С запасом. С такой жизнью без неё, как без рук.

Натянул я снова штаны, обулся, сдёрнул одеяло с кровати и понёс Даше мазь.

– Не буянит? – спросил я у своих бойцов, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью подвала.

– Да, нет.

Я открыл дверь и вошёл в помещение, озираясь по сторонам. Боялся я теперь её на полном серьёзе. Я Дашу бить не могу, а вот она меня – запросто!

Подвал у меня большой, размером почти с этаж. Тут я хранил старую мебель, сам не зная зачем, а в углу стоял бильярдный стол. Я его купил, думал, интересно будет шары на досуге погонять. Пару раз сыграл с пацанами, и весь кураж прошёл. Вот я его и спихнул подальше, чтобы об него не спотыкаться.

Может, мне рояль купить? Он поинтереснее бильярда. Кому я на нём играть буду? Сам себе? Мне зрители нужны, точнее, слушатели.

Даша лежала на столе, свернувшись клубочком, подложив под голову рюкзак. Она переоделась в свою форму зачем-то, а её костюм небрежно валялся на полу. Это типа протест? В чём пришла, в том и ушла? Трусы тоже на свои переодела?

Заметив меня, Даша села, свесив ноги со стола, и напряглась.

– Чё пришёл? За добавкой? – криво ухмыльнулась она.

– Перестань, пожалуйста! Вот не стыдно тебе?

– Честно? Нет.

Стерва!

Я протянул Даше одеяло, но она даже не пошевелилась. Тогда я положил одеяло рядом с ней и присел на край. Мы немного помолчали, не смотря друг на друга, потом я вспомнил, что держу в руке тюбик с мазью, и сунул его Даше. Снова ноль реакции.

– Давай, я тебе щёчку смажу? – предложил я, не зная, как ещё исправить косяки своих бойцов.

Даша ничего не ответила, но повернулась ко мне лицом, подставив ссадину. Я принял этот жест за согласие, выдавил капельку мази на палец, другой рукой взял девушку за подбородок.

– У кошки боли, у собаки боли, – приговаривал я, осторожно касаясь пальцем Дашиной щеки. – А у Дашуни заживи!

Она не смогла сдержать улыбки, и я тоже.

– Передай своему врачу, что мазь его – полная залупа! – сказала Даша. – Не помогает она. Но ею можно смело пытать! Так что не выбрасывай, вдруг пригодится.

– Кого пытать?

– Да откуда я знаю?

– Вы пытали пленных?

– Не-а. Мы их просто не брали. От них одни проблемы. Ты разве ещё не заметил?

Я ничего не ответил, потому что сказать было нечего. Что тут скажешь? Выкупил я себе огромный геморрой. Я думал, что вообще всё по-другому будет. Хотя бы без трешака.