– Крест зачем взяла? – наклонился я к ней, нос к носу.

– Я не брала!

– Вот чё ты пиздишь стоишь? – скривился я. Так противно стало, ужас!

– Он под подушкой. Я хотела сначала... Не по-людски это.

Почему-то я сразу ей поверил. Как позорный лох, каким Даша меня и считала. Но проверить всё равно нужно. Для порядка.

– Мишаня, метнись, под подушкой у меня шухерни! – не отрывая взгляда от козы, приказал я своему бойцу. – А сбегать по-людски? Что делать с тобой прикажешь? А, Даша?

– Да делай, что хочешь!

– Что хочу? Ладно!

Я прошёлся по гостиной, пытаясь рассуждать трезво. Насильно мил не будешь, я понял уже, только вот и козу отпустить я не мог. Не мог, и всё тут! Пусть предательница она неблагодарная, но я жизни своей без неё не представлял! Есть в ней что-то такое, чего у других нет. Говна полно, кто ж спорит? А в ком его нет? Вместе с тем и нежность в ней есть, и ранимость, а главное – стержень! Стержень какой!

Да, именно это! Если меня убьют, она наших детей будет защищать также бесстрашно и рьяно, до последнего вздоха! С такой мамкой они не пропадут!

– Я же просила по-хорошему взять меня на работу! – подала голос Даша. Ни капли раскаяния в голосе. Только ненависть, злость и упрёк мне. – Трудно тебе было? На хер я тебе нужна, здоровяк? Ты же меня не любить собрался, а играться. Тебе же вообще плевать, что на душе у меня! Когда любят, насильно не заставляют в койку ложиться. Думал, я за тряпки-брюлики тебя любить буду? Я – человек! Живой! Ясно тебе?

– Заткнись! – рявкнул я на девчонку.

– А то что? – с вызовом бросила мне в ответ. – Я северян не боялась, а тебя и подавно не боюсь!

– Шеф! – окликнул меня вернувшийся Мишаня, протягивая мой крест на цепочке.

Я был очень рад, что девочка не взяла его. Пусть собиралась, даже сняла его с меня, но это не преступление, раз оставила мне моё добро. Значит, не всё с ней худо. Остались в Даше правильные принципы.

– Не оценила ты меня курица безмозглая! Даже не попыталась! У меня тоже душа имеется, между прочим. И ты в неё семь куч навалила сдуру! Я мужик терпеливый, но обидчивый и за базар свой привык отвечать со всей ответственностью. Я обещал тебя наказать, Даша? Так вот послушай, что я решил... Завтра вечером продам тебя вместе с твоими землячками в шлюхи! И дело с концом! Есть, что сказать в оправдание? Может, прощения хочешь попросить? Будешь ласковой? Отсосёшь мне, как следует в знак примирения?

– Пф... Сам себе отсоси, козёл вонючий! – выплюнула Дашка. – В шлюхи, так в шлюхи! Там и пососу! Только не у тебя, урод!

Ничего другого я от козы и не ожидал. Грустно и предсказуемо в этом случае. Что я ей плохого сделал, что она меня так ненавидит? Хоть убейте, ничего не понимаю!

– Заприте её в подвале! Глаз с неё не спускать!

Дашу уволокли с моих глаз, а я присел на диван, устало опустив локти на колени. Все рёбра мне пересчитала, зараза такая!

Нет, ну надо же такому приключиться!

Долго я очухаться не мог, прокручивая в голове последние события. Охрана тоже эта... Зачем они ей всекли? Разве я приказ такой давал? Три здоровенных кабана не могли с бабёшкой сопливой справиться. Полдома разнесли и ковёр теперь в кровище.

А я? Огрёб от цибульки сисястой, как пацан. Дрожащими от адреналина руками я надел на шею крест, пригладил его рукой на груди, там, где подошва Дашиного ботинка отпечаталась. Больно было, пиздец, но сердце болело ещё сильнее.

Что этой козе нужно? Она же намекала мне, чего хочет, но я слушал только себя.

Все поцелуи козы показались мне фальшивыми, как и её ласка. Сколько волка не корми...