Я всё раздал, боль, что в душе томилась,
И, что ещё пошлёт Господь, раздам.
Я – сеятель, недаром, слава богу,
Преодолел такой гремучий путь,
Чтоб тем, кто отправляется в дорогу,
Тяжёлый посох истины вернуть.
И повторю, во что поверил, – снова,
В начале восхожденья своего:
Нет в мире ничего прочнее слова
И ничего прекраснее его!
«Одолевая трудные ступени…»
Одолевая трудные ступени,
Закрытые, жестокие года,
Я верил: не терпенье – нетерпенье
Меня не бросит в жизни никогда.
Не отвечал наветам и ударам,
Порой изгоем жил в родном краю,
Но ничего не достаётся даром,
Достойно прожил я судьбу свою.
Не сосчитать потерь, как волны в море,
И что гадать, каким я мог бы быть!
Рисунок тайный есть в любом узоре,
Возможность есть всегда его открыть.
Пускай моё наследство небогато,
Никак не заглянуть через века,
В том, что потомки отберут когда-то,
Быть может, будет и моя строка…
«В жизни всё – любая малость …»
В жизни всё – любая малость —
Оцифровано давно.
В снах по-прежнему осталось
Чёрно-белое кино.
Люди все равны, а всё же
Стоит лишь делить начать —
Мы по цвету глаз и кожи
Их сумеем различать.
Чёрно-белые событья
Рассказал бы – да солгу,
Что там не смогу забыть я?
Редко вспомнить что могу!
Сон, как в цирке на арене,
Смотрят все, поражены…
Говорят, что шизофреник
Видит лишь цветные сны.
«Ты радость со мною мою раздели!..»
Ты радость со мною мою раздели!
Я ею делиться готов…
И верно, что вырастет счастье земли
До самых глухих уголков.
И с каждым ты радость свою раздели,
Она для того нам дана,
Чтоб люди повсюду поверить могли:
Разделишь – и больше она!
Зерно прорастает, даёт колосок,
И зёрен в нём больше в сто раз…
А если когда-то ты людям помог,
Счастливее будешь сейчас.
«Фиолетовый, розовый, белый…»
Фиолетовый, розовый, белый
Свет рекламы вплывает в окно,
До неё никакого мне дела,
Я в огнях затерялся давно.
Сторожат одинокие души
Миллионы рекламных огней,
Ночь становится праздней и глуше,
Чем они обливают сильней.
В этой спешке бесшумной и дерзкой,
Будто снова немое кино
Землю всю захватило и держит,
Есть я, нет ли – ему всё равно.
Каждый век говорил, что железный,
Хоть медалью его награди.
Наш бездонный, как звёздная бездна,
Как разинувший пасть крокодил.
Я уйду в свою тихую тайну,
Где глаза и улыбка твои,
И задёргивать шторы не стану —
Ночь пришла, и поют соловьи.
«Откуда пришли ко мне строки…»
Откуда пришли ко мне строки,
Не знаю, а мог и забыть,
Но принял. Так дерево соки
Привыкло, не думая, пить.
Я их не родил, не присвоил,
Спеша, как диктовку, писал,
Явились они, будто поезд
На старый знакомый вокзал.
Смутясь, налетевшую стаю
По строфам усердно сложил,
Теперь, удивляясь, листаю
Страницы про то, как я жил.
Беспомощно взгляд не потупил
От гнева, стыда и вранья,
Могу, как чужие поступки,
Судить всё прожитое я.
Великое, Боже, спасибо —
Я жил, не скрывая лица,
Так дай мне, пожалуйста, силы,
Таким же дойти до конца…
«Звёзд на небе не сосчитать…»
Звёзд на небе не сосчитать,
Нас они выбирают сами.
Я иду к ним стихи читать
И хочу рифмоваться с вами.
Звёздам, роще, тропе, ручью
Отдаю своей жизни строфы,
Я хулу не боюсь ничью,
Не страшусь никакой голгофы.
Бездна – то же, что высота.
Всех орбит и галактик выше
Я хотел бы хоть словом встать
В ту строфу, что мой век напишет!
«То снег, февраль как будто…»
То снег, февраль как будто,
А то июльский зной,
Так зиму, что ни утро,
Морочит май весной.
Хоть солнце время года
Меняет, как часы, —
Капризная погода
У средней полосы.
Я не привержен моде
Во сне и наяву,
Но тоже по погоде,
Как всякий зверь, живу.
И хоть царям природы
Погода не указ,
Защиты и свободы
Нет от неё у нас.
Навечно, не на годы