Герика рассмеялась и покачала головой: глупости говоришь! А потом подтолкнула подругу и показала ей на реку: двое северян спокойно переплывали Первый Зубец верхом на своих лошадях.

«Этих ничто не остановит, – написала она на дощечке. – Ты и пол-лиги не пробежала бы».

– Да ну тебя, Герика! – отмахнулась Солан, сердито сдвигая брови над смеющимися глазами. – Позволь хотя бы помечтать о чудесном спасении… Никто бы меня не догнал, я бы успела добраться до храма, а потом послала письмо отцу, он пришел бы за мной, и…

Мелья, вспомнив о чем-то, стерла предыдущую надпись и аккуратно вывела новую:

«Искандер рассказал тебе, как его люди оказались в Кадокии?»

– Нет, – ответила царевна. – Да это и не его люди, а варвары, ради которых царь все и затеял. Он собирается обменять меня на взятых в плен воинов-северян – именно так я написала в письме под его диктовку. – Теперь ее взгляд стал по-настоящему сердитым. – Видишь, насколько он дорожит этим союзом? Настолько, что ради него похитил меня и готов отдать тебя вождю этих дикарей в жены!

Герика отложила дощечку и задумалась. Но не о брачном союзе с северянином – боги, какая нелепость! – а о том, что могло так крепко связать хорошо воспитанного, высокородного и просвещенного танарийского государя и невесть откуда взявшегося в этих землях самоуверенного и невежественного варвара.

.

Всякий раз, задаваясь этим вопросом, Искандер находил только один ответ: судьба.

Он часто спрашивал себя, почему отправился к переправе, а не в Танарию. Что заставило его изменить планы? Нежелание далеко уходить от столицы Бааса в смутное время, оставлять Калигара без поддержки? Нет, его друг справился бы и сам. Угроза вторжения варваров? Но если бы они захотели перейти реку, давно перешли бы, а не топтались на месте. Стремление помочь государю Истры в борьбе с северянами? После того, как тот посмеялся над Искандером на консулате, – точно нет. Тогда что же?

В глубине души он знал ответ: ему просто было любопытно, но объяснение это казалось настолько странным, что Искандер предпочел считать все произошедшее волей богов и внезапным поворотом судьбы.

Отряд его всадников появился у переправы в сумерках. На другой стороне, примерно в четверти лиги от берега, виднелось множество ярких точек: горели походные костры.

– Их там целая орда! – доложил Искандеру командующий эквистерией. – Если они поймут, что нас меньше, то перейдут реку и нападут.

Царь задумался.

– Разожгите вдвое больше костров, чем у них, – велел он. – Пусть северяне думают, что у нас тут огромная армия.

Ночь прошла спокойно, хотя ни один из воинов Искандера не сомкнул глаз.

Весь следующий день они создавали видимость присутствия у переправы нескольких сотен всадников: шумели, скакали туда-сюда, звенели оружием. На другом берегу было тихо. Похоже, варвары наблюдали за ними.

Ночью оба берега еще ярче запылали желтыми сполохами костров. Создавалось впечатление, что и к танарийцам и к варварам за день пришло подкрепление.

– Что-то здесь не так, – нахмурился Искандер. – Кажется, мы с северянами играем в одну и ту же игру.

Утром на реку опустился густой туман, и царь решил под его прикрытием подойти к переправе и посмотреть, не ошибся ли он в своих подозрениях. Вокруг было тихо – ни стрекота птиц, ни шуршания камыша… Искандер спустился к плотам, осторожно ступил на первый… и вдруг услышал вполне узнаваемое журчание. Он пригляделся: на одном из плотов посреди переправы стоял высоченный варвар в меховой безрукавке. И преспокойно мочился в реку.

Искандер на мгновение замер. Нужно было что-то сказать или сделать, но он впервые не знал, что именно. Отступить? Поздно. Нападать – глупо. И опасно. Требовать объяснений? Но северянин, вполне вероятно, не знает их языка. И тогда танарийский царь сделал единственное, что в тот момент показалось ему подходящим: он подошел, приподнял подол туники и зажурчал рядом.