– Кэти! – радостно закричал он при виде ее. В его глазах заплясали веселые искорки, и он простер руки ей навстречу, радостно улыбаясь.

– Здравствуй, солнышко. Как дела?

– Классно! Сейчас такое покажу!

Мудрые глаза мистера Эрхарда заблестели. Он довез коляску Тома до коттеджа, завез внутрь и тут же исчез, словно его и не было.

– Твои рисунки – просто прелесть, ты умница. – Но она смотрела не на рисунки, а на Тома. Он загорел, выглядел сильным и веселым. Том Сойер, обитатель «Дома на лугу». Он подъехал к Кейт, и она, наклонившись, обняла его. Объятие получилось теплым и дружеским. Он испытывал к ней только такие чувства, зато вложил всю силу, чтобы их выразить.

– Ты сегодня красивая, Кэти, – сказал он почти смущенно, когда разомкнулись объятия. Он взял со стола банку с цветами и вернулся к Кейт. – Я собрал их для тебя.

Глаза Кейт наполнились слезами, но не от горя – беременность сделала ее сентиментальной.

– Они прекрасны. – Ей снова захотелось обнять Тома, но нужно было подождать, чтобы не слишком утомить его. Пусть лучше сам обнимет ее, когда сочтет нужным.

– Хочешь прогуляться?

– Давай.

Она перекинула сумку назад и принялась толкать его коляску. Почему-то сегодня она оказалась тяжелее, чем обычно, ну или Кейт просто слишком устала – живот словно весил тысячу фунтов. Том, как мог, помогал ей, и наконец они выбрались из домика, а там он уже сам управлял коляской. Колеса завертелись быстрее. Они выбрали самую гладкую дорожку, наиболее подходящую для прогулки.

– Посидим у озера?

Том обернулся к Кейт, кивнул и принялся радостно насвистывать себе под нос.

Очаровательное маленькое озеро было под стать всему остальному в этом санатории. Кейт подарила Тому игрушечную лодку, и он частенько спускал ее на воду. По словам мистера Эрхарда, эта игра стала любимым занятием Тома, но сегодня они забыли захватить лодочку с собой. Кейт осторожно развернула кресло к воде и тяжело опустилась на траву.

– Ну, как ты провел эту неделю?

– А почему ты не приходила целую неделю?

– Я была очень занята. Толстела. – Почему-то Кейт испытывала странное желание говорить с Томом о беременности, будто надеялась пробудить в нем воспоминания; но он не понимал, что она ждет от него ребенка, да что уж там – вообще не понимал, что она ждет ребенка.

– Наверно, бегать тяжело, – сказал он, широко улыбнувшись, и едва подавил смешок. Кейт это развеселило. Она взяла его за руку, и над озером зазвенел ее смех.

– Еще бы не тяжело! Я еле хожу, переваливаюсь, как старая наседка.

Теперь и Том расхохотался, крепко сжав руку Кейт. Они еще долго продолжали обмениваться улыбками, пока внезапно лицо Тома не посерьезнело:

– Ты заберешь меня с собой, Кэти? Я умею сам ездить в кресле. Если хочешь, и мистера Эрхарда тоже возьмем. Давай?

Ну вот опять. Черт, черт, черт!

Кейт медленно покачала головой, но не выпустила из рук его большую ладонь.

– Тебе здесь не нравится, Том?

– Я хочу домой, к тебе. – Его лицо стало таким грустным, что Кейт сглотнула ком в горле. Только не это! Ну не может она такое с ним обсуждать! И как ему объяснить? Он думает, она бросает его здесь одного.

– Я пока не могу тебя забрать. Давай ты поживешь здесь немножко, а там посмотрим?

– Потом ты тоже не сможешь! Я буду хорошо себя вести, честное слово!

Его глаза наполнились слезами, и все, что могла сделать Кейт, – встать на колени и крепко обнять Тома.

– Ты и так хорошо себя ведешь, и я тебя очень люблю. Обещаю, солнышко, скоро я заберу тебя домой.

Повисло долгое тяжелое молчание, и оба предавались своим мыслям, скрываемым друг от друга.