Он заявился домой к владельцу команды и угрожал убить его, потом подрался с тренером, который по стечению обстоятельств там оказался. И тот, и другой сообщили, что Том был пьян и вышел из-под контроля; по словам владельца команды, он вел себя как сумасшедший и нес какую-то чушь – якобы они сломали жизнь его сыну. Ведущий новостей тактично объяснил зрителям, что у Тома нет никакого сына; не нужно было объяснений, чтобы понять – Том двинулся рассудком. Сердце Кейт забилось где-то в горле. Ведущий продолжил рассказ – «мужчины вдвоем пытались усмирить Тома, но тот метался из стороны в сторону и разражался гневными тирадами. Внезапно он выхватил из кармана пистолет, наставил его на владельца команды, затем развернулся в сторону тренера и выстрелил. По счастью, он промахнулся, но раньше, чем кто-либо успел пошевелиться, он направил оружие на себя, неточно прицелился, выстрелил дважды и на этот раз попал. Тренер и владелец команды невредимы, Харпера увезли в больницу в тяжелом состоянии».

Ведущий замолчал и печально посмотрел с экрана на зрителей, потом мрачно добавил: «Трагедия для американского футбола».

На долю секунды Кейт показалось, что, если она сейчас переведет часы назад, ничего страшного не случится; или переключит канал и услышит, что все это неправда. Такого просто не может быть. Только не Том… пожалуйста, не Том… пожалуйста… она тихо застонала и тупо оглядела комнату, не зная, что теперь делать. По телевизору не сказали, в какой больнице Том. Как быть? Звонить в полицию? Членам команды? На телевидение? Почему ей никто не позвонил? Она вспомнила, что сама виновата – отключила телефон, желая пару часов вздремнуть. О, господи… что, если… что, если он уже мертв? Рыдая, она выключила телевизор и метнулась к телефону. Фелисия… Фелисия все знает… она поможет… Не раздумывая, она набрала рабочий номер Фелисии. Та была еще в магазине.

Услышав новости, Фелисия пришла в ужас и велела Кейт не предпринимать никаких действий. Пока помощница вызывала такси, Фелисия позвонила в полицию и все разузнала. Тома отвезли в городскую больницу Сан-Франциско. Он был в критическом состоянии, но главное – он был жив. Фелисия пулей метнулась на помощь, недоумевая, почему Кейт позвонила именно ей. У нее ведь должен быть кто-то еще? Мама, близкая подруга? Они с Кейт неплохо ладили, но общались не так уж много, и в основном по работе. Все свободное время Кейт проводила с Томом. Он был смыслом ее жизни, человек, умирающий сейчас в городской больнице.

Фелисия вошла в квартиру Кейт, оставив такси ждать у входа. Бедняжка кое-как оделась.

– Надевай туфли, и пойдем.

– Туфли? – На Кейт было жалко смотреть. – Туфли… – Ее глаза снова наполнились слезами, цвет лица стал серо-зеленым.

Фелисия достала из шкафа черные балетки.

– Держи.

Кейт обулась и вышла, не взяв ни пальто, ни сумки. Фелисии пришлось накинуть ей на плечи свое пальто. Сумка Кейт была не нужна – ведь, кроме больницы, она никуда не собиралась. Да и могла ли она покинуть Тома? Четыре дня Фелисия провела в больнице вместе с Кейт. Том не выходил из комы, и прогнозы были самые плохие, но все-таки он был жив. Последствия выстрела в любом случае будут серьезны – Том больше не сможет ходить, и невозможно сказать, что станет с его рассудком.

Фелисия ушла на работу, и, оставшись одна, Кейт совсем обезумела – металась, как заводная, от кровати Тома в коридор и обратно. За дверью палаты она могла дать волю слезам. Фелисия старалась изо всех сил, но заставить Кейт покинуть больницу было невозможно – она оплакивала Тома. Она сидела на кровати, смотрела в пустоту, плакала, курила, и врачи не могли дать ей успокоительное – оно повредило бы ребенку. Удивительно, как она вообще его не потеряла.