Эх, если бы у меня были очки, они бы уже давно запотели напрочь. Но очков не было, поэтому перегар от подруги пришлось принимать на себя моему носу. То еще ощущение.

— Ты куда свалила вчера? — шипит Маринка, оттягивая меня к огромным колоннам. Я их люблю, стоишь, подпираешь и чувствуешь себя будто в греческом амфитеатре. Плюс холодные, нервы успокаивают. Вот и сейчас облокотилась и чуть легче даже стало.

— Отпусти, щипаешься. Куда-куда, домой, конечно, — глаза по привычке отвожу, ну не умею я врать. Но Маринка вся в своих мыслях и моих метаний не замечает, — А чё, мне на тебя в объятиях бородача смотреть?

— А так, ты видела!? — ликует подруга, рада, что я оценила ее кавалера, — Это Паша Смелов. И он мега крутой! Программы какие-то пишет, денег море. Мы вчера всю ночь зажигали. Даже в «Медее» были. Я первый раз в вип-зале сидела. Это что-то с чем-то! И ты не представляешь…

Я откинул голову на колонну и с тоской слушала, как тараторит подруга. Нет, она ничего, веселая, не унывает никогда, но иногда подбешивает. Но зато с ней не соскучишься. Киваю время от времени, чтобы не быть слишком грубой, и в какой-то момент мой взгляд упирается в другие глаза. Те самые, черные. Ой-еее…

Чернышев стоит напротив, но далеко. Почти у лестницы. Вокруг него кто-то есть, но я вижу только расплывчатые пятна. Весь фокус на парня. Такое ощущение, что между нами нет целого коридора. Мне кажется, что я даже вижу, как подрагивают его ресницы. Бред. Мотаю головой, но наваждение не проходит.

Чернышев тоже смотри на меня. Чем хочешь, поклянусь, что на меня. В его руках минералка в стеклянной бутылке, он отворачивает крышку, подносит горлышко к губам, а я словно в гипнозе наблюдаю этот простой процесс и мне… жарко?! Даже не жарко, больше, словно солнечный ожог одновременно на все тело.

Наверное, я уже брежу, но такое ощущение, что я вижу даже, как крупные капли минералки с пузырьками катятся по его губам, а потом падают на широкую ладонь. О, я помню эту ладонь…

— Жаль, что ты не видела, что там Чернышев потом творил, это было жестко — Маринка упомянула того, кого я буравила глазами уже минуту, и с трудом, но мне все же удалось перевести взгляд на нее

— Чего? — переспрашиваю подругу, стараясь больше не смотреть туда, куда не надо, — Что, чего творил?

— Чернышев. Мы спокойно сидели у бассейна, болтали, и тут он выбегает из темноты, орет, как резанный. Стульями начал кидать, всех распивает, матерится, кому-то в морду дал, как будто с ума сошел!

Не удержалась, посмотрела опять перед собой. Стоит там же. Бутылка висит в руке, и я зуб даю, вижу, как он большим пальцем налаживает горлышко. Туда, сюда, туда, сюда… Невольно сглатываю. Одно из двух. Или у меня развилось зрение ястреба, или это моя разбушевавшаяся фантазия подбрасывает реалистичные эротические картинки. Ставлю на второе.

С трудом заставляю себя оторваться от того, на кого мне смотреть вообще не стоит. Пытаюсь понять, что говорит Маринка.

— И что? Разогнал всех что ли?

— Ты чем слушаешь?!? Говорю же, брата твоего искал. Ревел, как медведь, типа приведите сюда Артура! Убью, гада!

— Фига, — может быть когда-нибудь меня и повеселит сцена разбушевавшегося Чернышева со взбитыми коками в штанах, но сейчас страшновато немного, — А что потом?

— Не знаю. Набежали охранники, нас прогнали. Хозяина увели домой вроде. Уж не знаю, как и чем его смог выбесить твой братец, но ему точно хана.

Ага. Хана. Только не Артуру. Не важно, зачем он его искал, но уверена, конечная цель его мести не Аделян. Третий и последний, надеюсь, раз поднимаю глаза в сторону лестницы. Но там уже никого нет. Не могу понять, что чувствую, разочарование или тревогу?