- Костик! Опять свою волну гонишь?

- Да я что?

- Тогда замолкни! – их отделенный, здоровенный, как лось Артем Бывалов показал умнику свой пудовый кулак.

- Тихо вы! – вдруг прикрикнул на них самый старый боец их команды гранатометчик Денис Ольховский, отделения. Хотя он, наверное, мог шмальнуть хоть из пушки, хоть из миномета, столько специализаций за время службы в резерве перепробовал. Ну, любил человек всяческую технику! Сейчас Денис застыл у входа в палатку и к чему-то прислушивался.

- Чего там?

- Построение, мать его за ногу!

Только устроившиеся на койках бойцы тяжело завздыхали, кто-то в сердцах матюгнулся. Армия — это не утренние кроссы, стрельба на полигоне и изучение военной техники. Армия — это бесконечные и нудные построения, тупое стояние в общем строю в ожидании припозднившегося начальства, команды на отбой или маршировки в столовую. Командиры почему-то всегда считали и считают, что построение солдат на плацу и есть настоящая армия.

- Равняйсь! Смирно! – Семенович четким уставным шагом подошел к молодому лейтенанту и привычно отрапортовал:

– Взвод А из седьмой команды резерва построен!

Лейтенант нарочито подчеркнутым жестом вскинул руку в приветствии и повернулся к строю:

- Вольно!

Семёнович отрепетовал:

- Вольно!

Молодые и не очень мужчины с интересом разглядывали нового взводного, а то, что это был именно он, они были уверены. Лейтенант сощурился, вечернее солнце било ему в глаза. Затем начал ровно, безо всякой раскачки:

- Бойцы, не буду ходить, как говорят, вокруг да около, я ваш новый командир, старший лейтенант Коробицын. На клапан не смотрите, еще не успел перешить, так что будем знакомы. По вашему виду заметно, что вы ребята тертые, так что сработаемся.

- Можно вопрос? – опять «отличился» Костик. Коробицын поморщился, но махнул рукой.

- Говорите, рядовой.

- Вас к нам с училища или где успели побывать?

Взвод непроизвольно выдохнул, в кои веки этот оболтус задал животрепещущий вопрос, волновавший всех. И так больно стремные сборы у них нынче получаются, так еще и загнали в «горячую точку». Регулярных войск не хватает?

- Понимаю вашу обеспокоенность, товарищи бойцы, поэтому отвечу прямо: отслужил срочную сержантом, затем училище, полгода на дивизионе МТО, ваш взвод первый строевой.

- Где служили? – бросил кто-то из заднего ряда.

- Гарнизон «Бишкек». Еще вопросы есть?

Вопросов не было. Об этом героическом гарнизоне ходило множество слухов. Говорят, пока туда не добралась наша и американская десантура, там случилась страшная бойня, выжил один из десяти. Многие в строю тихонько выдохнули, с таким лейтенантом можно служить, человек бывалый.

- Ну если нет, то шагом марш в столовую! После ужина взводный сержант и отделенные ко мне. Расположение моей палатки уже у вас в ЦСБ.

- Да наш зубек готовил просто блеск, – Степан с недовольной миной на лице отодвинул миску с недоеденной кашей.

- Это тебе, Степка, не ресторан, – ухмыльнулся отделенный.

Он и Соловьев встретились глазами и хмыкнули. Славящийся своими расистскими взглядами Степан неожиданно для всех скорешился на учебке с их поваром, который был родом с Узбекистана. На подколки товарищей он на полном серьезе отвечал – «Не верю в дружбу народов, но верю в дружбу между людьми».

Многие в итоге признавали, что этот сильный белобрысый парень по существу прав. Люди, становившиеся безвольной толпой, действовали чаще всего иррационально, повинуясь стадным инстинктам, древним предрассудкам и еще вдобавок одурманенные шовинистским угаром. А ведь поодиночке большая их часть оказывалась вполне себе адекватными людьми. Как так могло происходить в обществах двадцать первого века, было многим непонятно. Поэтому большинство оставалось приверженцами простейшей системы – «Свой-чужой».