И замираю, потому что у старика – гость. Вероятно, я отвлеклась, пока мыла коридор, и не заметила, как он прошёл.

– Вот, Русенька, как я и говорил, мой балбес вчера наклюкался, и чтобы не отхватить от меня за пьянку, прислал вместо себя парламентёра, – показывает жестом на посетителя, будто он и есть тот самый балбес.

Родион очень удивлён моим появлением, но не выражает его так бурно, как друг. Он вообще кажется менее болтливым, чем Валерий.

Я тоже удивлена. Всё-таки больница и уход за стариками – обычно сугубо семейное дело. Может быть, они родственники, а не друзья? То, что внешне непохожи, так это не показатель.

– Руслана, можно тебя на минуточку? – цедит сквозь зубы.

Выхожу, готовая хлебнуть недовольства. Хотя по какому праву он может мне что-то выговаривать? Он даже не родственник!

Но как только он открывает рот и произносит первые слова, я догадываюсь, почему он молчал в палате. От него прилично несёт перегаром, а старик, судя по всему, этого не одобряет!

– Я забыл об этих кроссвордах, совсем из головы вылетело.

Внутренне хихикаю. У него в башке сейчас, небось, такой оркестр отжигает, что какие там кроссворды?! Имя своё помнит – и то хорошо.

– Сбегай и купи, ладно? – просит как будто о большом одолжении. Можно подумать… Я вообще-то только что это и сама предложила.

В мою руку перекочёвывает купюра. Я не противлюсь. Это – главное правило больницы. Дают – скажи “спасибо” и бери. Не дают – выдохни и делай своё дело. Все люди разные. И можно только молиться, чтобы Бог почаще посылал богатых и щедрых.

– А ты здесь?.. – не договаривая вопроса замолкает.

– А я здесь подрабатываю. И учусь на третьем курсе медицинского, – зачем-то отчитываюсь перед ним.

Хочется казаться хоть капельку весомее. Санитарка – это как-то совсем… А вот студентка-медик для девятнадцатилетней девушки – звучит вполне достойно.

– Ясно. А в свободное от учёбы и работы время… спасаешь утопающих?

– А свободного времени у меня днём с огнём. Так что всем желающим утонуть настоятельно советую пользоваться простым и надёжным средством защиты.

– Презервативом, что ли? – хихикает Родион.

– Почти, – вздыхаю. Все мысли у этих мужиков только об одном. – Спасательным жилетом.

* * *

В моё следующее дежурство возле Михаила Ивановича суетится ухоженная женщина средних лет. Он сияет и причитает:

– Наташенька, ну сядь, просто посиди со мной, расскажи, как съездила. Успеешь ты свои порядки навести. Неужели не накомандовалась ещё? Ну побудь хоть со мной просто дочерью…

Женщина копошится в тумбочке, что-то переставляет в холодильнике, потом выходит из палаты и ненадолго исчезает из моего поля зрения.

Она не делает ничего необычного, ни с кем не ругается, никого не отчитывает, никому не высказывает претензий, но всё отделение находится в напряжении и состоянии низкого старта, как будто в ожидании министерской комиссии. И я откуда-то знаю, что причина – именно в этой красивой женщине, которая не выглядит монстром, но определённо обладает силой, несмотря на видимую хрупкость.

Я – человек тёмный, слабо разбираюсь в том, кто в городе имеет какой-то особый вес, тем более я не местная. Но судя по тому, как старшая медсестра Таня шипит на подчинённых, мы все – потенциальные смертники.

– Галя, почему у тебя на костюме пятна? Ты опять чебуреки ела как свинья? Марш переодеваться! Оля, от тебя воняет чесноком за версту! Ну сколько можно просить думать, прежде чем что-то класть в рот? Ты – на работе, а не у себя на даче в выходной, – Таня чуть не плачет. Она вовсе не злится, она в отчаянии. – Не смейте попадаться на глаза Наталье Михалне, иначе не сносить мне головы!