Испуганно поджав губы, Аэлин последовала приказу некроманта, и стилет, выскользнув из правого рукава, упал на землю, громко звякнув о лезвие паранга.

– Вот и славно, – соединив подушечки пальцев, заключил Ланкарт, тут же обратившись к своим мертвым марионеткам: – Проводите наших новых друзей ненадолго в клетку. Мне следует хорошенько подготовиться перед ритуалом, да и данталли понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя. Насколько я знаю, за отнятое время жизни предстоит расплатиться.

Мальстен изумленно уставился на некроманта: слова об отнятом времени жизни прозвучали так, будто он знает о расплате больше, чем кто-либо другой.

Задать вопрос Мальстен не успел – кто-то из мертвых кукол Ланкарта заломил ему руки за спину и подтолкнул вперед, в объятия скорой смерти.

Сельбрун, Крон.

Двадцать восьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

Проснувшись утром, Киллиан почувствовал себя гораздо хуже, чем перед отходом ко сну: простуженную шею все еще ломило, над переносицей собралась мерзкая тяжесть, горло саднило, а глаза жгло от сухости.

Киллиан мысленно порадовался, что Бенедикт не застал его в таком состоянии. Он не знал, куда так рано мог направиться наставник, и это немного беспокоило его, однако в сложившихся обстоятельствах это было меньшим из зол.

Понадеявшись, что болезнь не успела слишком глубоко проникнуть в него и постепенно рассеется в течение дня, Киллиан наскоро оделся и вышел из комнаты. Куда податься, он не знал. Предполагалось, что в Кроне Киллиан будет всюду сопровождать Бенедикта, и, пока они добирались из Олсада в Сельбрун, уверенность в этом успокаивала его. Однако по прибытии в головное отделение все перевернулось с ног на голову, и Киллиан начал чувствовать себя щенком, который преданно таскается за своим хозяином. Для него в этом ощущении было слишком много колкой правды: он действительно не чувствовал в себе права распоряжаться своим временем, как ему вздумается, но и навязчивым быть не хотел.

Если Бенедикт и понимал его смятение, то не подавал виду и нимало не пытался упростить ученику задачу.

Показавшись самому себе жалким, Киллиан разозлился сильнее прежнего и отказался от мысли отправляться на поиски своего наставника. Он предположил, что Бенедикт с самого утра осаждает кабинет жреца Бриггера, поэтому пошел в прямо противоположную сторону – к лестнице, ведущей на нижние этажи здания, к выходу на улицу. Коридоры встретили его неприветливым сквозняком и тоскливой пустотой, хотя Киллиан отчего-то был уверен, что в кронском отделении принято патрулировать этажи. Эта ошибка подпортила и без того скверное расположение духа – ошибаться Киллиан не любил.

На первом этаже здания Культа оказалось более людно. Несколько угрюмых жрецов встретили Киллиана приветственными кивками, но не перемолвились с ним ни единым словом. Их оценивающее молчание угнетало: складывалось впечатление, что они прекрасно знают, кто перед ними, и мысленно критикуют каждое движение юного помощника Бенедикта Колера. Киллиану было от этого не по себе, его напрягала необходимость постоянно соответствовать величию своего наставника и оправдывать сделанный им выбор. Возможно, испытывай он сам больше уверенности в себе и в решении Бенедикта, задача сделалась бы не в пример легче, но его собственные сомнения были слишком сильны.

Выйдя на улицу, Киллиан огляделся и позволил себе более обстоятельно осмотреть территорию головного отделения. Она представляла собой небольшой городок прямо внутри Сельбруна: здесь располагались дома кронских жрецов, торговые лавки, хлева, бани, складские помещения и безымянная трапезная, предназначенная только для Культа. Местное отделение не шло ни в какое сравнение с Олсадским, хотя после жизни в родной деревушке Киллиан и его считал размашистым. Думая об этом, он поймал себя на мысли, что очень хотел бы увидеть, как выглядит отделение в Хоттмаре – творение Бенедикта, построенное на крови семейства Ормонт. Он слышал, что там чаще встречаются серокаменные дома высотой в один-два этажа, а жилища знатных семей представляют собой массивные вытянутые замки со скупой и лаконичной наружной отделкой. Киллиану такая картина представлялась довольно унылой. По сравнению с Хоттмаром Сельбрун казался ему городом из сказки – его удивительные дома отличались оригинальными этажными выступами, которые не встречались ни в одном другом городе Арреды. За счет сочетания деревянных брусьев, камня, глины и двухцветных стен эти дома были похожи на огромные уютные ящики с четырехскатными крышами. Киллиан не уставал удивляться: и как он только не восхитился этим, когда приезжал сюда впервые?