– С чего бы это? – округлила глаза я.

– Вот и я себя – и тебя заодно – об этом же спрашиваю. Арест казначея в наши планы не входил, хотя знаешь, малышка, я должен снять перед тобой шляпу.

Бес был единственным человеком в мире, кто называл меня «малышкой», и я даже ему это позволяла. Ибо несмотря на то, что мы были одного роста, рядом с ним я себя чувствовала маленькой и беспомощной. Ну, почти.

– Что ты ему спела?

– Кееичи Нахо? – Я покосилась на Иу. – А почему ты спрашиваешь?

Бес погладил большим пальцем горлышко бутыли и, пожав плечом, ответил:

– По базару слухи ходят, что, когда витязи пришли его брать, кеиичи трясся от страха и рыдал, как младенец. К тому же, говорят... Обделался?

Я скривилась.

– Надеюсь, что не один раз.

– Рей! Ты лучше всех! – Иу снова полез с обнимашками, и я решила не рассказывать парню о том, что для третьего помощника я спела погибшего Яу. Ни к чему ему это знать.

Я нервно усмехнулась и похлопала напарника по спине. Мэки тем временем подлила мне в кружку строка, а в чашку Иу добавила пару капель из небольшого флакончика, который хранила за корсажем. Полагаю, это было успокоительное.

– Конечно, лучше всех. Такую вторую днём с огнём не сыщешь.

– Кстати, о поисках! – Я уже говорила, что Бес никогда не сворачивает с намеченного пути? Так вот, не соврала. – Рей, давай без этой твоей вечной самоуверенности. Нам нужно знать, к чему готовиться.

– Ой, да всё нормально! Я сто раз уже повторила!

Взяв ещё один блинчик я, игнорируя мрачный взор Беспалого, густо намазала его вареньем, откусила большущий кусок и попыталась вместе с ним зажевать сногсшибательную новость:

– Ну, поженились. Подумаешь! Он даже не знает, как я выгляжу на самом деле.

У Мэки носом пошёл строк, и она, закашлявшись, бросилась вон из кухни в кладовую, Иу выкатил глаза, а у Беса брови взметнулись так высоко, что, по-моему, даже немного заползли под скальп.

– С кем поженились? – сипло уточнил Беспалый, и я, стыдливо потупившись, ответила:

– С эмиром-ша-илем Танари Нильсайем... Нильсайей… Нильсай… Морги, как это правильно произносится? А, в бездну к Глубинным, он все равно щедро дозволил называть его просто Тан.

– Вот же моржий хрен... – грустно простонал Иу и, пользуясь тем, что Бес временно пребывал в прострации, хлебнул из его бутыли. Вмиг стал пунцовым и, замахав руками перед распахнутым ртом, исчез в том же направлении, что и Мэки.

– Эй! – закричала я ему в спину. – Ничего страшного не случилось же! Я дома, живая и здоровая. Палач... тоже дома. У себя. Наверное. Все счастливы, все довольны. Особенно я, потому что была в образе гор-нич-ной. – Искоса глянула на Беса. Его брови опустились на середину лба и сошлись в прямую линию над переносицей. – Он сам виноват! Никто не просил его делать из меня честную женщину! Я себя и нечестная вполне устраиваю!

– Ты идиотка, – с обречённостью в голосе сообщили мне.

Обидно, честное слово. Я ведь Палача сразу предупредила, не стоит со мной связываться – чревато. Или, может быть, у меня был выбор? Может, я могла отказаться?.. Нет, технически, я могла и даже отказалась. Ночь мне в свидетели! Я целый уль*, отказываясь идти в Храм, по Каулу отмахала! Но то ли бежала слишком медленно, то ли жених попался больно упорный, удрать не получилось. Колдун настиг и вцепился в меня, как личинка плотоядного червя в носителя (мне Эстэри про такого рассказывала и даже картинки в какой-то книжке показывала. Фу, гадость!) – клещами не вырвешь.

– Морда довольная, глумливая. – Мой голос обиженно звенел в мёртвой тишине кухни. – Говорит, раз ты такая прыткая, то мы не станем брачным браслетом ограничиваться, попросим сразу о татуировках. Во! Смотрите, что сделал, гад! – я продемонстрировала свое правое запястье с несмываемым рисунком брачных рун (жрец их с такой довольной рожей наносил, что я мысленно дала себе зарок обязательно сделать ему в ответ какую-нибудь гадость).