– Арэсели, очнись! Ну же! – слова чередовались звонкими пощечинами. – Что с тобой? Ты голодна? Беременна? Больна?

Я с трудом открыла глаза. Надо мной простиралось серое небо, затянутое облаками. Первые капли дождя упали на лицо, заставив поморщиться. Холодно.

– Поднимайся! Так, не спеши! Потихоньку, – Бенита протянула мне руку, помогла встать, отряхнула платье. – Больше не пугай меня так!

Она отвела меня в ближайшую таверну, заказала горячего вина со специями и мяса. Я грела руки о горячую глиняную кружку, пила небольшими глотками, но на еду даже не смотрела. Думала, что пережила самое страшное, когда потеряла маму, но нет. Тогда мне казалось, будто у меня вырезали половину сердца. Теперь его и вовсе не стало. В горле стоял комок, но слез не было. Я лишь всхлипывала и давилась воздухом.

– Надо ехать! Нельзя было оставлять его одного! Я должна вернуться домой.

Полная решимости, я резко встала. Кружка, оставленная на краю стола, качнулась, упала, выплеснув остатки вина. Безобразное красное пятно растеклось по платью, кровавыми каплями окрасило подол. За что мне это? За что?

– Просто так земель и титула не лишают. Кем бы ни были для тебя эти люди, забудь, что знала их. Боюсь, что ты что-то задумала, но это путь в никуда.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Мои родители погибли! – крикнула, не заботясь о том, кто меня слышал. – Моей семьи больше нет, а ты говоришь “забудь”! Забудь о Росите, живи своей жизнью!

– Сядь и послушай меня, – Бенита резко дернула меня за руку. – Росита моя дочь, и я скорее умру от голода или унижения, чем брошу ее. Твоим родным уже не помочь, но ты жива. Вот и живи. Уезжай как можно дальше, купи домик, найди работу, начни все сначала.

Я сжала руки в кулаки, но подчинилась. Что я могла? Рисовать никому не нужные натюрморты. Играть на лютне в таверне, исполнять баллады о героях прошлого, услаждая непритязательный слух простолюдинов. Танцевать, развлекая гостей. Так недолго упасть на самое дно и превратиться в одну из “девочек” госпожи Лурдес.

Бенита выслушала меня, но не согласилась.

– Поверь, у тебя значительно больше возможностей, чем у меня. С десяти лет я жила на улице, воровала, чтобы не умереть с голода. Когда попала в банду, то получила крышу над головой, какую-то защиту, но все равно дралась за каждый кусок хлеба. Рассказать, сколько мне было, когда я стала женщиной? Ромиро не спрашивал меня. Атаману все можно. Я выжила тогда и потом, когда их всех перевешали. Меня бы не пощадили, но я приглянулась капитану. Долг за свое спасение я отработала сполна, прежде чем он вышвырнул меня на улицу…

Я слушала ее историю и не могла поверить тому, что не нашлось ни одного человека, который помог бы несчастной девушке. Сколько жестокости в мире, сколько несправедливости, но самое страшное – безразличие к чужой судьбе, к самой жизни. До недавнего времени я сама вела себя не лучшим образом. Вид нищих, бродяг, просящих подаяние на пороге храма, всегда был мне неприятен. Я бросала мелкую монету и спешила скорее уйти. Никогда не задумывалась о том, что заставило их так низко пасть, как они выживали.

– Лурдес спасла меня, – продолжила Бенита. – Меня и мою будущую дочь, хотя я даже не знала, что забеременела. Поверь, я тоже не хотела такой жизни, но больше ни на что оказалась не способна. Ты воспитанная, образованная, можешь учить детей аристократов, только не позволяй их отцам распускать руки, не верь обещаниям, как Инес. Горничной не стать госпожой.

Слова были бессмысленны. Прошлого не изменить, а в жалости и сочувствии Бенита не нуждалась. Она проводила меня до лавки, помогла подобрать теплый плащ и новое платье, в которое я сразу переоделась, и вернулась к себе. Нам обеим было о чем помолчать и подумать.