Я невольно отшатнулась. Недоброе предчувствие шевельнулось в душе. Только дурных пророчеств мне не хватало. Судьба и так не баловала меня последние несколько лет. Будто утлое суденышко, бросала на скалы, грозя уничтожить.

Тем временем хозяйка отперла один из ящиков стола, достала письмо и протянула мне. Я без труда узнала руку тети, но само послание не стало для меня откровением. Напоминание о долге, просьба о помощи и обещание награды за труды – ничего более.

– Еще это, – Лурдес показала мне документ, подписанный Розалией, что давал право на получение денег в казначействе. – Бесполезная бумажка!

– Но как? Разве печати недостаточно? Моя семья известна и уважаема. Казначей обязан был выдать всю сумму по первому требованию.

– Возьми и попробуй сама, – перебила меня женщина. – Ты не пленница. И помни о том, что я сказала. Дважды предлагать не стану.

***

Я с трудом дождалась утра, чтобы лично посетить казначейство. Даже рискуя быть обнаруженной, не отказалась от этой затеи. Неведение было худшим наказанием, чем самые дурные новости.

Луз любезно предложила сопровождать меня, но я отказалась. Не знала города, могла заблудиться, но ей совершенно не доверяла. Хватило того, что Новия доносила обо всем, что происходило, хозяйке. Видимо, рассчитывала получить какую-то должность, а Лурдес пользовалась этим.

В Гиллеаде меня никто не знал, но я все же не отказалась от плаща с глубоким капюшоном, предложенного Бенитой. Многие горожане носили такие, пытаясь защититься от пронизывающего ветра и дождя. Холод пробирал до костей. Хотя виной тому могла быть тревога, которая не отпускала меня.

– Зайдем в одно место, – попросила девушка. – Ненадолго.

Я не могла отказать ей, хотя хотела как можно скорее попасть в казначейство и получить ответы на вопросы. По дороге мы заглянули в небольшую пекарню, купили сладости и свежий хлеб. Свернули в проулок, остановились перед небольшим домом.

Меня снедало любопытство, но я не стала бы заходить, если бы Бенита не позвала меня. Стоило ей только постучать, как дверь тут же распахнулась. На пороге появилась пожилая женщина. За ее юбкой пряталась девочка лет пяти.

– Мама!

– Росита, маленькая моя!

Бенита отдала мне покупки, подхватила ребенка на руки. Малышка как две капли воды была похожа на мать, обняла ее за шею.

Пока они ворковали, как две птички в саду, я оглядела скромное, но чистое жилище, выложила на стол сладкие подарки. Хлеб оставила тут же. Женщина не сводила с меня внимательного взгляда, будто перед ней была не гостья, а воровка.

Обратный путь проделали в молчании. Я все еще слышала голос девочки, которая умоляла мать остаться или забрать ее с собой. Видела слезы в глазах Бениты, когда она прощалась с дочерью. Не могла найти такие слова, чтобы утешить обеих. Сердце сжалось от боли: несмотря на трудности, они рядом, а я больше никогда не увижу маму.

Воспоминания о ней и отце, о том беззаботном времени, когда мы были вместе, стали для меня тем якорем, который позволил не впасть в отчаяние. Но сегодня они больше расстраивали, лишая последних сил, что так пригодились бы мне в разговоре с казначеем.

– Не дам! – рыкнул краснощекий мужчина, едва я показала ему документ. – Хоть каждый день ходите, не дам ни монеты!

– Почему? – я собиралась говорить спокойно, но вежливость здесь была не в чести. – Немедленно объясните причину отказа!

– Не обязан! – отчеканил он, захлопнув толстую книгу, исписанную многочисленными цифрами. – Но! Если дадите слово больше никогда не приходить, отвечу.

Я могла принести любые клятвы, но ограничилась кивком головы. Пора было вспомнить о том, что я графиня, а не попрошайка, которая вымаливает милостыню на улице.