Становясь снова на колени и наваливаясь на них всем своим уже порядком уменьшившимся весом, он ощутил привычную режущую боль. Неровный каменный пол, испещренный, как нарочно, мелкими бороздками, выемками и щербинками, за время заточения разодрал плоть так сильно, что скоро Хизаши придется опираться на голые кости. В тюрьме Такамагахары было поуютнее, по крайней мере, там его не пытали, если не считать пострадавшей гордости. Он закрыл глаза и попробовал мысленно, как раньше, позвать Кенту.

«Ты же слышишь меня? Все будет хорошо, все обязательно должно быть хорошо».

Ответа не было, и Хизаши заплакал.

Сон ли то, или его укрыл от реальности благословенный обморок, но очнулся Хизаши от того, что стало светлее, однако этот свет не слепил глаза, как тот, с каким за ним приходили мучители. Пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть посетителя, благо он не побоялся подойти так близко, что их лица оказались прямо напротив.

– Тихо, Мацумото-кун, – прошептали голосом Морикавы, – я пришел помочь.

Тело действовало быстрее разума, и Хизаши дернулся вперед, собираясь впиться в бывшего учителя зубами. Цепь натянулась и в этот раз не остановила в суне от цели. Он навалился на Морикаву, но смог только слабо прикусить ворот кимоно, на большее не хватило сил.

– Ну-ну, не надо бояться, – Морикава погладил его по спине. – Тоши сейчас заберет Куматани.

– Кента? – отозвался Хизаши на это имя. – Он…

– Он в большем порядке, чем ты, – успокоил Морикава. – Его дух невероятно стоек, он не дает телу сдаться.

– К они вашу философию, – рыкнул Хизаши и попытался оттолкнуться от него, но окровавленные колени скользили. Он не смирился с унизительным положением, но пребывать в нем на глазах Морикавы – уже слишком.

– Подожди немного.

Он сделал что-то, и цепь, удерживающая его в одном положении, обвисла. Хизаши рухнул прямо в руки бывшему учителю.

– Ох, светлые ками… Ты не сможешь идти, я понесу тебя.

– Нет! Я сам.

Было похоже на очередную изощренную пытку, где в конце окажется, что все это – игра, и тогда Хизаши окончательно сломается, не выдержит.

Морикава вел его по мрачному холодному коридору, позволяя на себя опираться. Каждый шаг сопровождался болью, в ногах будто не осталось ни единой мышцы, и он не мог ими управлять, лишь неловко выталкивать вперед. Знакомое ощущение, просто забытое. Оба молчали, хотя Морикава заверил, что у них есть немного времени, прежде чем пропажу заметят. И Хизаши старался не думать, сколько в его словах правды, а сколько – лжи.

– Через этот тоннель выносят… тела, – наконец произнес Морикава, остановившись возле решетки, за которой сгустилась тьма.

– Видно, тел бывает немало, раз пришлось аж целый ход выкапывать.

– Идем, не стоит медлить.

Они двинулись сквозь мрак. Учитель не использовал талисманы для освещения, шел на ощупь, пока впереди не мигнул огонек – и тут же погас. Хизаши не чувствовал ног и рук, но Кенту ощутил сразу, будто та нить, что была между ними, человеком и ёкаем, однажды натянута, оставила после себя незримый след, по которому они все еще могли дотянуться друг до друга.

– Постой, – осадил его Морикава, – не так быстро. Ты упадешь.

Но Хизаши упрямо ковылял вперед, пока не разглядел за поворотом силуэты двоих людей. Хоть тусклый рыжеватый свет не давал увидеть деталей, все же в одном Морикава точно не соврал. Кента был тут, жив, ждал их в компании Сакурады Тошинори. На нем не осталось живого места, один глаз совсем заплыл и едва ли что-то видел, кровь коркой затянула почти полностью посиневшую кожу на обнаженном торсе и запеклась в распущенных волосах. Однако он стоял на своих ногах, что не могло не радовать.