— Болит, если честно, - ни отпираюсь я.

— Давай провожу тебя до твоей комнаты. Ты сегодня выдержала суровый экзамен, помимо всего прочего, так что имеешь право отдохнуть.

Я так и представляю сразу, как могучий Император берет меня на руки и несет прочь, а я тянусь к его шее руками, обнимаю и прижимаюсь к нему всем телом. И все это видят. И не смеют что-то сказать поперек.

Сама не понимаю, когда губы растягиваются в глупой улыбке.

— Не знаю, о чем ты думаешь, Эли, но со стороны это выглядит, как будто кошка жмурится на солнце.

Мы потихоньку уходим. Нет, разумеется, Эр не несет меня на руках – это было бы слишком предосудительно даже для великого Императора. Но туфли я несу в руке, так что идти гораздо легче и почти не больно. Уже у самой двери в мою спальню я все же позволяю себе вольность приподняться на носочки и поцеловать его в щеку.

— Это был невероятный праздник, - со всей искренностью благодарю его. – Спасибо тебе большое! Я всего этого не заслужила.

— Ты заслужила гораздо большее, - говорит он и какое-то время молча смотрит сверху вниз, как будто хочет что-то сказать. – Доброй ночи, Эли. Отдыхай и высыпайся. А как завтра почувствуешь в себе силы, приглашаю тебя на лодочную прогулку. Там и продолжим наш разговор относительно тебя и Севера. Если еще не передумаешь.

— Не передумаю, - резко дергаю головой.

— Доброй ночи.

Он подается ко мне и едва осязаемо целует в лоб. Потом уходит.

Завтра… Хорошо, завтра я точно не стану держать язык за зубами. Потому что если не скажу завтра – не скажу никогда. И пусть будет, что будет. Пусть даже утопит меня в реке, как распоследнюю дуру.

Открываю дверь и буквально вваливаюсь в комнату. Подарков здесь целая тьма, но все их тоже оставляю на завтра. Сегодня мою любопытство сдается усталости. Только нужно правильно подготовиться ко сну, сделать все, как учили, тогда, надеюсь, кошмарная тварь не сможет пробиться к моему сознанию.

14. Глава четырнадцатая. Эр

Глава четырнадцатая. Эр

— Доброе утро, - приветствую Эли. Воспитанница выглядит смущенной и все еще немного сонной, хотя время близится к полудню. – Как чувствуешь себя после вчерашнего?

Мы спускаемся к речному изгибу, где нас ожидает лодка. Никаких лишних людей, лишних ушей, мы будет только вдвоем.

— Прости, я совсем заспалась, - говорит Эли и щурится, когда пытается поднять взгляд на меня и ловит яркое солнце. – Все хорошо, немного гудят ноги, но это совсем нестрашно.

Порыв ветра взъерошивает ее волосы, несколько прядей бросает на лицо. Протягиваю руку и отвожу их в сторону. Кончиками пальцев касаюсь гладкой веснушчатой кожи. На меня смотрят огромные зеленые глаза. Эли не шевелится, вообще ничего не делает, просто смотрит. И этот ее взгляд будит во мне нечто такое, чего не должно быть. Она выросла как-то совсем внезапно. Или это я слишком внезапно увидел ее взрослой?

Отвожу руку и невольно потираю пальцы, чувствуя на них ее тепло.

А Эли продолжает смотреть на меня. И я не могу понять, что таится в ее взгляде. Он странный, задумчивый, а еще в его глубине пульсирует нечто такое, чего я раньше тоже не замечал.

Я достаточно пожил на свете, чтобы понимать собственные чувства, собственные мысли и желания. Понимать и контролировать их, даже если где-то глубоко в сознании пульсирует мысль: а почему бы нет?

— Хочешь знать, что о вчерашнем празднике думаю гости?

Помогаю воспитаннице забраться и устроиться в лодке, сам захожу следом, сажусь на весла. Ничего, Императорские руки не настолько нежные, чтобы стереть их несколькими гребками. Хотя, конечно, раньше на моих ладонях было куда больше мозолей – от частого использования меча.