Наверное, я просто старею, раз стал таким сентиментальным? Или рассказ Евы вкупе с информацией о ней, полученной от Макса, произвел такое впечатление?

Просто она - полная противоположность всем моим женщинам, кроме Людмилы. Но все чувства к Люде давно заглушили ощущения жалости и собственной вины. В голову приходит замечательная идея - я помогу Еве на самом деле! Дам задание кому-нибудь потолковее из аналитиков - пусть найдут клинику в Израиле для девочки, помогут оформиться, документы собрать. А деньги... Денег у меня хватит с лихвой на несколько таких девочек, как ее дочка.

Это будет такое... искупление вины перед Людой... и другими людьми, которых я обидел за всю свою жизнь! А что? Ведь правда! Моя первая жена была из небедной семьи и занималась благотворительностью. Она одобрила бы подобный поступок!

Качаю головой. Кому ты сейчас врешь, Егоренко? Как дочку ты ее жалеешь? Из желания искупить вину помочь хочешь?

Просто она - настоящая! Ты отзываешься на нее! Не только телом, как на Анжелу, а мозгом, сердцем или, скорее душой, чем-то добрым, человеческим, что осталось в тебе, несмотря ни на возраст, ни на профессию...

И в тот момент, когда я признаюсь себе во всем этом, меня внутренне отпускает!

И я вдруг начинаю чувствовать, как пахнут ее волосы, какие они естественно-шелковистые, безо всяких там муссов и укладок.

Я ведь хотел просто пожалеть ее? Да, но...

Утыкаюсь носом в волнистые пряди возле макушки. О-о-о!

Поклясться могу на чем угодно, что совершенно не собирался что-то такое делать... Но губы сами целуют ее волосы! А рука медленно скользит по спине, прижимая Еву грудью к моему телу. И мне чудится, что я даже камушки затвердевших сосков чувствую! Но разве это возможно через столько слоев ткани?

- Ева-а, малышка моя...

И мне самому горячо от собственных слов. Потому что каждое из них прошивает разрядом тока из-за своей невероятности!

Поднимает голову с моего плеча. Понимаю, что вот сейчас она встанет и уйдет! Потому что... Потому что не может быть по-другому! И это такое разочарование, что сердце пропускает удар! Нет! Не надо! Не уходи!

Но... Она чуть отстраняется и ловит мой взгляд.

Такая открытая. Такая ранимая. Такая девочка-девочка с этими своими косичками! И я ей не соответствую! И сейчас это уже не та игра, которая случилась между нами там, на полу в гостиной! И я, конечно, не должен...

Но... Губы сами прижимаются к ее губам!

Они такие мягкие, влажные... Вкусные. В эмоциях от того, что не отстраняется, чуть прикусываю нижнюю. Ловлю выражение ее лица - трепещущие ресницы бросают тени на высокие скулы.

Она сама впечатывается губами в мой рот!

И как после этого сдержаться?

Срываюсь, удерживая ее за затылок. Язык толкается в ее рот. Еле слышный стон чувствую не только языком и губами, но, кажется, всем телом. А особенно остро этот стон отзывается болезненным напряжением члена, утыкающегося в ее ягодицы!

И мне сейчас дико не хватает второй руки! Вот просто подхватить ее и унести наверх!

По реакции, по тому, как она льнет ко мне, как судорожно цепляются пальчики в горловину моей футболки, чувствую, что Ева не станет сопротивляться!

Её ладонь ложится на мою грудную клетку, прямо на сердце.

И сердце... Навстречу этой ладошке пытается выпрыгнуть из груди...