Во второй визит приволокла пакет книжек. В третий – шерстяные носки (летом, в жару!) и грелку на случай, если вдруг замерзну. А в четвертый – тазик персиков и ведро слив.

– Мам, у меня тут не рынок, – пыталась я хоть как-то остановить этот поток заботы.

– Да знаю я! Все знаю! – неизменно отмахивалась она. – Но ты же у меня совсем одна, доченька…

И вот после таких слов даже спорить не хотелось. Молча принимала все ее дары.

Ближе к сентябрю забегала с вкусняшками и Тоська.

Так что угощала я по итогу весь этаж, чтобы хоть как-то справиться с объемами сваленной в моей палате провизии.

Руслан Чернов:

Что-нибудь привезти?

Я:

Нет. Мне тут нанесли столько, что девать некуда.

Руслан Чернов:

А деньги? Есть еще?

Я:

Да. Спасибо, кстати.

Руслан Чернов:

Напиши, если что-то понадобится.

Я:

Угу.

В остальном дни тянулись однообразно – уколы, капельницы, прием медикаментов, контрольные УЗИ. Но главное – постепенно отслойка сократилась, и угроза миновала.

– Как Чернов-то изменился! – выдала в один из своих визитов Тоська. – Служит в спецназе, трусы-фрукты тебе возит… Кто бы мог подумать!

О том, что между этими действиями он гуляет я, естественно, промолчала. Но внутри колыхнулся висящий на душе камень. Каждый раз, когда я думала о том, чем занят Руслан в мое отсутствие, он становился горячее. Дело не в ревности. Конечно, нет. Просто неприятно все это было, хоть я и старалась, как научена, перетерпеть.

За день до моей выписки Чернова отправили в командировку. Куда именно – не уточнял. Да я и не спрашивала.

Я:

Надолго?

Руслан Чернов:

Шесть недель.

Я:

Поняла.

На этом наш диалог закончился.

Позже из разговора со Светланой Борисовной я выяснила, что группа Руслана задействована в многоэтапных учениях с отработкой боевых действий.

Я знала, где он и чем занимается, и понимала, что в ближайшее время дома его не будет. И это меня более чем устраивало.

11. Глава 10. А время – час…

– Ой, Людочка, какая ты кругленькая стала! – добродушно заметила копающаяся в почтовом ящике старушка-соседка, едва я юркнула с улицы в подъезд.

Кожа и без того запылала от резкого перепада температуры, а от ее слов тепло разлилось и в груди.

– Здравствуйте, Ираида Ивановна, – поприветствовала я ее с улыбкой, придерживая рукой прикрытый дубленкой живот.

– Здравствуй, здравствуй, деточка… – соседка чуть прищурилась, оценивающе глядя на меня поверх очков. – Рожать-то тебе когда?

– Вот-вот… – со вздохом стянула шапку и размотала шарф. – На первые числа февраля ставят срок.

– Ну, дай Бог, чтобы все благополучно прошло, – пожелала она, забирая почту и закрывая ящик. – Благоверный-то успеет? Или служба не отпускает?

На этот вопрос я смущенно пожала плечами.

– Как получится…

Соседка понимающе кивнула, поправляя платок.

– Ну да, ну да… Служба есть служба. Офицерская доля, ох, нелегкая… – выдала так тяжко, словно сама через это прошла.

Я улыбнулась в ответ, поймав себя на мысли, что даже не знаю, что сказать.

– А ты заходи, если что, – вдруг добавила Ираида Ивановна, придержав меня за локоть. – Чай попьем, о детках да о мужьях поговорим… Я-то в свое время своего тоже ждала. Правда, из рейсов.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я. – Как-нибудь обязательно.

Она еще что-то говорила, но я уже поспешила вверх по лестнице.

Заскочив в квартиру, сбросила дубленку и сапоги, стянула перчатки и все убрала по местам. Прошла на кухню, вымыла руки, включила чайник и начала разбирать принесенные продукты.

Прервал меня звонок.

Пока искала телефон в сумке, вызов оборвался. Но едва я извлекла свой Сименс на свет божий, тут же повторился.