Она втянула воздух и тут же отрапортовала:

– Хорошо.

Я кивнул и вернулся на кухню. Она выходить не стала.

Ковырявший остатки еды Косыгин встретил меня неясным посылом.

– А че, как у вас сейчас с Библиотекой? – полез с расспросами, едва я сел. – Шоркаетесь?

Я не ответил. Без спешки доел. Запил компотом, поставил пустой стакан. Только после этого глянул на Жеку.

– У меня сегодня был первый контакт на поражение, – поделился сдержанно. Сгребая со столешницы сигареты, поднялся. – Идем на балкон.

Вышли. Закурили. И застыли.

Август. Ночь. На улице кипела жизнь – гудели моторы, шипели тормоза, долетали также чей-то смех и обрывки разговоров.

«В шикарном отеле ночной ресторан, вино, сигареты и пьяный дурман. Казалось, не встречу тебя никогда, лишь пару минут подарила судьба…» – летело из расположенного внизу бара.

– Как оно? – спросил Косыгин.

Я провел ладонью по лицу.

Поглубже затянулся, выдохнул, стряхнул пепел в темноту.

– Без соплей. Но тяжелее, чем в теории.

– Ну, понятно, – коротко поддакнул Жека.

Зная меня, кровавых подробностей не ждал. Молча докуривал рядом.

– Так а что с Библиотекой? Вы как-то договорились? – отгрузил в какой-то момент. – Будете жить?

– А что остается? – лениво отбил я. – До окончания академии так точно.

Косыгин прищурился.

– А дальше?

Я пожал плечами.

– Посмотрим.

– Хрень, конечно, с этой беременностью получилась… – уронил сипло.

– Че теперь пиздеть, – заткнул его я.

Жека сжал челюсти, кивнул.

Еще с минуту постояли. Потом проводил его, сославшись, что завтра рано вставать.

В кухне к тому времени уже было чисто. В ванной шумела вода.

Отвлекся на телефонный звонок.

– Ты как? – громыхнул батя.

Понял, что уже в курсе выезда. Видимо, после разговора с Сарматом меня и набрал.

– Порядок.

– Руки не дрожат?

– Нет.

– Голова болит?

– Нет.

– Ляжешь спать – не думай. Не сможешь уснуть – выпей пятьдесят граммов.

– Понял.

– Все. Отбой.

Дождался, пока освободится ванная. Принял душ, вытерся, натянул трусы, побрился. Когда вошел в спальню, Библиотека спала, отвернувшись к стене и укрывшись по самую макушку одеялом.

«То, что она такая замкнутая, только в плюс», – впервые понял я.

Не будет надоедать пустой трескотней.

Погасил свет, раскинул второе одеяло и лег. Матрас скрипнул и слегка прогнулся. Библиотека шелохнулась, раскидывая по периметру феромоны и тепло, которое я уловил в полумраке, как тепловизор.

Я закрыл глаза. В голове тотчас закружили вертолеты.

Кожа пылала, будто под ней тлели угли. Мышцы звенели усталостью. И, конечно же, мозг вместо сна врубил отработку сегодняшнего выезда.

Бегущий силуэт. Прицел. Выстрел.

Я дернулся. Но глаза не открыл.

Лежал, позволяя событиям наматывать повторы, пока не провалился в наполненное той же хренью забытье.

9. Глава 8. Море волнуется два

Бойтесь своих желаний. Поистине. Я так не хотела сожительствовать с Черновым, что навлекла на себя череду тяжелых испытаний.

Ночь пролежала как на гвоздях. Волнение буквально разрывало изнутри. Основной причиной тому был тесный контакт с Черновым. Само его присутствие. Даже когда он уснул, задышав глубоко и размеренно, давление не уменьшилось. А в мыслях, кроме того, бродило все, что произошло днем.

Дорога. Больница. Приезд в квартиру. Слова свекра. Бокалы.

К тому же, убираясь в кухне, я еще обрывок разговора между Черновым и Косыгиным захватила.

– Светка искала тебя. Каждый день долбила, чтобы контакт твой дал.

– Виделись вчера, – отмахнулся Чернов, приглушив голос до интонаций, которые сразу же заиграли двойственностью.

– Не скучал, значит, – хохотнул Косыгин.