– Мам, ну там что, селедки нет, что ли? – вспылила я.

– Такой, как у нас, нет!

Я скептически прищурилась.

– Глупости!

Мама шикнула, готовясь к новой атаке, но спор прервала пронзительная трель звонка… И она мигом бросилась к двери. Я машинально выпрямилась, нервно прокрутила на пальце обручальное кольцо и пошла следом.

– Проходите, Владимир Александрович! Чаю? – зачастила мама с заискивающей улыбкой, едва успев открыть дверь, не дав человеку даже поздороваться. – Иль, может, чаво покрепче?

– Некогда, – отрезал свекор, глядя не на нее, а сразу на меня.

Я кивнула, вскочила в босоножки и, подхватив лежащую на трельяже сумочку, шагнула через порог.

Мама тут же засуетилась – хватая самые тяжелые торбы, попыталась выскочить с нами. Но подполковник строго приструнил ее, заявив, что в помощи женщины не нуждается.

– Да мы ж не барыни… – начала было свою любимую песню мама.

Но Чернов так глянул, что она вмиг замолчала. Подозреваю, что временно. Но этого хватило, чтобы мы спокойно вышли из подъезда.

Владимир Александрович молча отнес сумки к машине, открыл багажник, уложил их внутрь с такой точностью, будто рассчитывал грузоподъемность.

Я застыла рядом, ожидая команды.

– Садись, – наконец, бросил он, кивнув на переднее сиденье.

Без лишних слов я села, пристегнула ремень и сжала ладони на коленях.

Что происходило в квартире, когда свекор поднимался за второй партией вещей – я могла только догадываться. Но на улице мама так и не появилась. Когда свекор уселся за руль, она только к открытому окну метнулась.

– Людок, звони! – прокричала на всю округу. – И ешь нормально, слышишь?!

Кивнув, я коротко махнула ей рукой.

Владимир Александрович завел двигатель и плавно вывел машину со двора.

В пути выяснилось, что он не такой молчаливый человек, как я думала, зная его, как проректора. Не давая мне заскучать, свекор охотно делился своими личными армейскими историями. Без лишней жести, без грубости, в целом сдержанно, но так, что я то и дело усмехалась.

Когда он высаживал меня у медцентра, я уже чувствовала себя настолько свободно, что осмелилась попросить отвезти продукты сразу домой.

– Да я уж тогда и вещи оставлю, – решил свекор с привычной основательностью.

– Спасибо, – шепнула я и, выйдя из машины, двинулась в сторону нужного корпуса.

Свекровь встретила меня не менее радушно. И, что самое главное, лично. Все и так уже знали, кто я, но Светлана Борисовна все равно сопровождала меня из кабинета в кабинет, давала указания медсестрам, пока у меня брали кровь, измеряли давление и фиксировали вес.

– Мила, – свекровь строго глянула поверх очков. – Всего полтора килограмма прибавки с начала беременности! Это как вообще понимать? У тебя шестнадцатая неделя, а в тебе и пятидесяти двух килограммов нет!

– Я вначале скинула просто… Из-за нервов… – пробормотала я, судорожно сжимая кулаки.

– Никаких мне нервов! – резко закрыв мою карту, с которой везде лично носилась, Светлана Борисовна подалась ближе. Поглаживая ладонью по спине, назидательно проговорила: – Ты должна думать о своем здоровье, иначе ребенок из тебя все соки вытянет. Ты меня слышишь?

– Да.

– С сегодняшнего дня три плотных приема пищи. С мясом. С кашами, – акцентировала с нажимом. – И если через две недели не увижу прогресса – кладем в стационар!

Осознавая всю серьезность ситуации, я торопливо кивнула.

Светлана Борисовна снова раскрыла карту, пробежалась по записям и, наконец, отложила в сторону.

– Ну-ка, ложись на кушетку, – протянула, натягивая перчатки. – Посмотрим, как там наш малыш.