Король скривился, глаза его превратились в узкие щели:

– Я знал, что легко не будет. – Он щёлкнул пальцами и коротко бросил: – Фас!

Тут же из дальнего, тёмного угла, где стояли кресла, появились двое мужчин и стали медленно приближаться, как шакалы, учуявшие добычу. Они обступили девушку с двух сторон, отрезая пути к отступлению.

Тьянка их не знала, а вот Ивонет уже успела познакомиться на празднике. Два близких друга короля. Кудрявый блондин – герцог Авалонский. Русоволосый, не менее наглый – герцог Элспеч де Кароди.

– Ну что, красавица, поиграем? – стягивая на ходу китель, злорадно спросил блондин, стремительно схватил её за шею и поцеловал, просунув ей в рот свой скользкий язык.

Другой занялся завязками на лифе серого платья.

– Какая свежая… очень любопытно узнать, насколько девы из Таврии, края вечной весны и цветения, нежны и ласковы.

– Нет! Отпустите! Прошу! Я правда ничего не знаю!

– Ну, не знаешь и не знаешь, зачем же так кричать? – брюнет добрался до оголённой кожи. – Главное, чтобы нам было хорошо, ведь так?

Тьянка заскулила, слезы замутнили ее взгляд, ноги подкосились. Да, она была тронута мужчиной, но только одним и любимым и никогда не позволяла себе лишнего. И сейчас ей было невыносимо страшно и дико от того, что с ней собирались делать. Она взвыла и тут же получила болезненный хлопок по щеке.

– Ещё звук – и после нас ты пойдёшь по рукам стражи, а там не будут так же нежны и внимательны…

Ивонет словно выпутывалась из болота. С рвущимся из груди сердцем она яро цеплялась за свет и пыталась выползти из мрака чужих воспоминаний, физически ощущая, как чужие руки с жадностью шарят по телу, оставляя синяки. Как слюнявые губы касаются кожи везде, где вздумается, как тянут за волосы… и как пронзительно-безразличный взгляд короля за всем этим наблюдает.

Пальцы Ивонет врываются в ткань жуткой грёзы, ищут путь к свободе. Подальше из оков чужого рассудка, где друзья Минфрида издеваются и насилуют, наказывая за то, что девушка осталась преданной дому Аллендорфов.

Миллиметр за миллиметром, пока сознание Тьянки не остаётся позади, а свое собственное не оглушает, заставляя Ивонет кричать и биться в агонии.

– Госпожа! Госпожа, простите, что вам пришлось это увидеть! – Тьянка тоже очнулась и теперь ревела в три ручья. – Я не хотела вас огорчать, простите.

Уткнулась в свои колени и завыла, словно оплакивая смерть близкого человека.

Ивонет с трудом поднялась, покачнулась и на негнущихся ногах отошла к окну. Верить увиденному отчаянно не хотелось, но видения никогда не обманывают, не искажают правду, не приукрашивают.

– Сколько раз это повторялось? – сухим надтреснутым голосом спросила принцесса, и её передернуло.

– Три, госпожа. Король призывал меня вчера после празднества и сегодня. Но, клянусь, я ничего им не рассказала!

Вновь отчаянный рёв и неисчерпаемое горе.

– Глупая…

Ивонет подошла к девушке, присела рядом и обняла. Она не могла подобрать слов утешения, да и какие слова могут утешить и унять боль от насилия? Но она могла поделиться благодарностью и теплом. Это всё, на что сейчас хватало её сил и воли. Ведь пообещать, что такое больше не повторится, она тоже не могла. Не тогда, когда в безумстве замешан сам король.

– Ивонет, что здесь происходит?

В комнату вошла королева Таврии, её изящная бровь вопросительно изогнулась. Девушки отпрянули друг от друга, как от огня. Ивонет стремительно поднялась, смахивая со щек влажные дорожки, потянула за собой зареванную Тьянку и под внимательным взглядом матери проводила её к выходу. Потом плотно прикрыла дверь, набрала в лёгкие побольше воздуха и обернулась: