Мать Дитара, после того как все имущество было конфисковано, вынуждена была броситься в ноги правителю, моля о пощаде хотя бы для единственного наследника. Мануэла была все еще слишком хороша собой, конечно же, император пощадил отпрыска, наградив благородную донну еще и своим бастардом.

Но, что бы там ни было, монарх заботился о любовнице до конца её дней, и продолжал заботиться о своем внебрачном сыне. Возможно, Август понимал, что законный отпрыск слишком изнежен и избалован, поэтому все свои силы вложил в Рене, бросая того из пламени войн в ледяную воду интриг двора.

Дитара Август ненавидел несмотря на все попытки отстоять первенца, Мануэла не сумела противостоять тому, что старшего ребенка сослали в армейские казармы. Но ничего, сам Дитар не пожалел ни разу. Как бы трудно ему ни приходилось, молодой человек в совершенстве освоил военное дело и стал лучшим командиром имперской охраны.

‒ Я сожалею, ваше императорское величество, ‒ покорно склонил голову Рене перед возлежащим на белых перинах родственником. ‒ Что ваш советник так скоропостижно скончался.

‒ Скончался он! Это же надо, довести дело до того, чтоб его на вилах собственные холопы вынесли! ‒ совсем не величественно хмыкнул Адаваль. ‒ А ещё этот мерзавец начал плести за моей спиной интриги! И против кого?!

Тут он замолчал, выдерживая драматичную паузу. Рене тоже молчал с торжественно спокойной физиономией, надо ведь было поддержать монарха в его стремлении напустить побольше трагизма.

Впрочем, самому Дитару было глубоко наплевать над театральными выходками его императорского величества. По прибытии в столицу Исантии выяснилось, что дела в стране обстоят гораздо хуже, чем можно было бы предположить.

Члены Совета заламывали руки, лебезя перед Рене, который со спокойным торжеством в глазах выслушивал вырисовывающийся перед ним гору государственных дел.

Если раньше бунтовала только горная Карпетрия, с ее вечно недовольными вельможами, то теперь, из-за непомерного налогообложения, стали подниматься и другие провинции. Из-за неурожаев встали и мануфактуры в городе, где синие повязки с ненавистью поглядывали на жирующих купцов и аристократию. В самой столице было неспокойно. Народ явно штормило.

‒ Он посмел усомниться в этом чистейшем из всех известных мне существ, невиннейшем создании ‒ Иоланте!

От количества эпитетов в адрес императорской невесты Дитар даже со счета сбился.

‒ Бедняжка рыдала сутки, не выходя из своих покоев.

‒ Это ужасно! ‒ сокрушенно вздохнул Рене.

Дитар едва сдерживал смех. Кто бы знал подоплёку этой истории до конца ‒ не сносить им с братом голов! Мысль об устранении Иоланты его же руками под носом императора настолько позабавила, что нервный хохот сам собой рвался наружу. К тому же Адаваль выглядел помпезно и глупо, а Рене изо всех сил изображал сочувствие ‒ попробуй не угоди родственнику, есть шанс мигом очутиться в злополучной Карпетрии.

‒ Я, не церемонясь, выгнал нахала! ‒ продолжал свой рассказ император. ‒ Дал понять, что отныне в его помощи не нуждаюсь! Но… я ожидал совсем другого!

В сердцах Адаваль стащил ледяной пузырь со своей венценосной головы и швырнул его в сторону.

‒ Чего же, ваше императорское величество? ‒ Рене умело принимал игру капризного монарха. Дитар очень гордился братом, как бы там ни было, парню несладко придется, но он знает, во что ввязывается, а лучшей светлой головы не сыскать во всей империи.

‒ Извинений, конечно же! ‒ Адаваль развел руками в пышных кружевах. ‒ А это самонадеянный мерзавец даже в ноги мне не упал!