…Вот уже минут тридцать Гайлард Стернс стоял у открытого окна, скрестив за спиной руки, и смотрел в никуда. Летний ветер играл прядями его волос, поглаживал по щекам, пытался даже распрямить морщинки на лбу, но последнее, увы, было ему не под силу.

Гайлард заботам ветра не противился. Позволял играть с волосами, позволял себя нежно ласкать, а сам всё стоял и смотрел вдаль, туда, где заканчивалась стена, разделяющая замок и город, и откуда в разные стороны уходили мощеные камнем улочки, на которых кипела самая обычная жизнь. Там гремели на наковальнях, скрежетали щипцами, отмеряли муку и плескали из кувшина в миску жирное молоко, коптили рыбу, строгали по дереву, веселили детей, стирали белье и путались в тканях и лентах, перебирали бусины, сплетничали и целовались в открытую и тайком… С высоты башен Торренхолла это всё напоминало один большой муравейник: если туда упадёт ценная бусина, её будет уже не найти. Поэтому бесполезно было щуриться и пытаться отыскать среди пестроты задорный вихор цвета соломы, за одну секунду любования которым Гайлард отдал бы сейчас всё на свете. Почему? Он и сам не знал. Впервые за много дней он отпустил Рики так далеко от себя, и впервые за эти дни в его сердце вновь заглянула пустота, о которой он как-то незаметно для себя успел позабыть.

Тяжело вздохнув, Гай отошёл от окна и сделал несколько шагов к столу. Бумаг на том скопилось столько, что разбирать придётся неделю. Гай тут же поймал себя на мысли, что в последнее время сильно обленился. Все дни проводил за пустыми делами, будь то стрельба из лука или выслушивание рассказов Мириан о том, что она делала, пока он был в отъезде. Во время этих рассказов Мириан всегда задорно смеялась, и её улыбка была очаровательной, но только Гаю отчего-то было невероятно скучно. Он делал вид, что рассказы его занимают, а сам с трудом скрывал зевоту и обычно уходил из комнаты раньше, чем жена заканчивала с историей. Мириан не обижалась.

Выдвинув кресло, Гай сел в него, выбрал из стопки бумаг несколько прошений, расправил первое и пробежал по нему глазами. Сразу видно, что составлял Дагорм. Опять шатался среди бедноты и выспрашивал, чего кому не хватает. Кто-то попросил козлёнка, кто-то – новое корыто, а кто-то – бусы для дочки. Стернс хмыкнул. Невелики просьбы. И просящим повезло, что настроение у хозяина в последнее время доброе, хоть и меланхоличное, поэтому будет им и козлёнок, и корыто, и бусы…

Перо послушно скрипело по твёрдым листам, когда Гай ставил подпись. Одна за другой, те ложились на разного рода письма, многие из которых были по сущей мелочи. Так прошёл час или около того, и когда Гай отставил перо в сторону, отодвинулся в кресле от стола, вытянул ноги и прикрыл глаза, впав от скуки в лёгкую дремоту, дверь в кабинет приоткрылась, и ласковым голосом спросили:

– Ты не занят? Я могу войти?

То была Мириан, и Гай нехотя повернул голову в сторону двери, и чуть приоткрыл глаза.

– Что-то срочное?

Леди Стернс прошелестела тяжёлым платьем.

– Я долго искала тебя. Никто не знал, где ты. Даже твой самый верный и всезнающий советник.

– Ты о старике, что ли?

Мириан улыбнулась.

– Когда тебя не было, он часто ворчал то на слуг, то на сражу, но со мной был всегда мил и добр.

– Ещё бы. Ты его госпожа.

– Ему столько лет, что я чувствую себя рядом с ним не госпожой, а ученицей.

– Ты слишком добра к людям. Так нельзя.

– Я всегда такой была… Брат этим был сильно недоволен.

– Теперь ты можешь высказать ему своё недовольство. Ты – жена будущего короля Нолфорта, и весь мир должен быть у твоих ног. Тем более какой-то там Ллевингор, который скоро войдёт в состав нашего королевства.