- Как будет угодно вашей милости.

- Мистрис Одли, - позвала я камеристку, которая итак не сводила с меня глаз. - Я хочу, чтобы вы лично проследили, чтобы заключенного разместили в человеческих условиях, и чтобы до суда он ни в чем не нуждался.

- Миледи, - прошептала та с обреченным выражением лица.

- После можете быть свободны, - отрезала я. - Остальные могут отдыхать уже сейчас.

Не дожидаясь пока девушки скроются за дверью, я откинулась на подушки, которые знакомо пискнули под моим весом.

Из-под них выбрался выспавшийся дракончик и умильно причмокнул, перебираясь мне на грудь. Посмотрев на меня осуждающе, мол, почему так долго оставила меня одного, Диларион свернулся на груди клубочком, как самая обычная кошка, и сонно засопел. Под мерное пыхтение дракончика веки сами собой сомкнулись и навалилась темнота.

Сон был глубоким, но беспокойным. Снилось, как мага, которого тащат к помосту, где должно произойти сожжение, избивают палками. Я пытаюсь его защитить, но толпа с лицами господина Вискольда не пускает меня к несчастному. Они кричат, потрясают кулаками, и лишь с появлением Дилариона, который неожиданно стал огромным могучим драконом, изрыгающим пламя, толпа отдает мага...

Проснулась от того, что кто-то настойчиво лижет мне щеку и недовольно ворчит. Когда открыла глаза, строгая мордочка дракончика застыла у самого носа. Пришлось скосить глаза, чтобы его разглядеть.

- И тебе доброе утро, - проговорила я, а Диларион, увидев, что хозяйка проснулась, принялся скакать по одеялу, как белка.

От внезапного пробуждения я ощутила себя уставшей и разбитой, клонило в сон. Но едва вновь прикрыла глаза, скрипнула дверь в комнате прислуги, и бодрый голос Рамины сообщил:

- Доброе утро, миледи. Как миледи спалось? Миледи желает, чтобы подали наряд к постели? Или предпочитает сама пройти к гардеробной? Остальные камеристки еще в пути, но я, ваша верная помощница, уже на месте.

От ее вопросов голова загудела. Мысли плавают, как увязшие в киселе мухи, а сон накатывает плотной волной. Перевернувшись на бок, я натянула одеяло на голову и пробормотала из-под него:

- Рамина, не шуми так. Я не выспалась. Хочу еще поспать...

- Но как же это... миледи? - раздался удивленный голос камеристки. - Вам следует завершить ритуал Омовения. Нельзя вот так бросать его на половине пути. Боги могут разгневаться и наслать беду на Черную Пустошь. Все невесты правителей Пустоши совершали этот обряд. История гласит, что невеста Его величества пресветлого Уртварта Красного, да будет светел его дух в Священных Чертогах, совершила омовение даже когда на Пустошь опустилась лютая стужа. Она...

Снова скрипнула дверь, и я возблагодарила богов за этот скрип потому, что пламенная речь Рамины прервалась, а я смогла урвать пару секунд блаженной дремы. Но она завершилась в тот момент, когда покои заполнил голос мистрис Одли, раздающей приказы камеристкам. Те, видимо, вошли следом, и топот десятков каблучков затопил комнату.

Я все еще лежала под одеялом, чувствуя, как по мне топчется дракончик. Когда он грозно зашипел, послышался возмущенный вздох, затем возле постели раздался голос старшей камеристки.

- Миледи Гриндфолд, доброе утро. Мы прибыли, чтобы помочь вам облачиться и сопроводить для завершения обряда Омовения.

В голове мелькнула мысль прикинуться спящей, но потом поняла, что мистрис Одли это не остановит. Откинув одеяло, я села и потерла глаза. Когда взглянула на камеристку, у той вид стал довольный и торжественный, словно я не мыться на речку иду, а уже выхожу замуж.