Мы болтаем еще немного: о родителях, о каких-то незначительных событиях. Я давно не делюсь с Дэвидом своими проблемами, но стоит нам поговорить, и мне становится легче. Возможно, это и есть особенная связь близнецов, не знаю.

Возвращаюсь к дому и вижу, что у ворот кто-то сидит: на корточках, скрючившись, обхватив колени руками. Не ребенок ли? Только этого не хватает…

- Эй, ты кто? – спрашиваю я.

Человек поднимает голову.

- Алесси? – выдыхаю я изумленно.

10. = 9 =

Александра

Это пытка. Изощренная пытка – быть рядом с Джеймсом и не сметь дотронуться до него. Он обещает – и отступает. Зовет – и прогоняет. От объяснений только хуже – хочется плакать от отчаяния.

Я должна быть сильной? Я буду. Смирись, Александра, он никогда не будет твоим.

Еще один глоток счастья: чашка приготовленного им кофе, плед, хранящий его запах, теплый взгляд. Почему Джеймс смотрит на меня так чарующе? Так еще тяжелее… Не ненависть, не раздражение, не злость… Сожаление и тепло, в котором хочется греться.

Жалеет меня? Пусть. Лишь бы не прогонял.

Бесполезно. Теперь он прощается навсегда.

Я едва сдерживаю слезы, но стараюсь казаться спокойной. Надо справиться с болью и жить дальше. Найти работу, думать об учебе…

Сажусь в такси, не прощаясь. Боюсь, голос выдаст, что творится у меня на душе. Щелчок замка дверцы, мягкий толчок. Машина трогается с места, Джеймс остается позади, в прошлом. Он все дальше и дальше…

Сердце рвется на куски, меня накрывает отчаяние. Что я делаю? Куда еду? Я должна была бороться… сказать, что я чувствую… умолять…

Задыхаюсь, хватаясь рукой за горло. Мне не хватает воздуха. Сквозь шум в ушах доносится голос таксиста:

- Так куда едем? Адрес?

Кажется, он спрашивает уже не в первый раз.

- Остановите машину, - хриплю я.

- Что такое? Вам плохо?

Да, мне плохо! Плохо! Чтобы дышать, мне нужен Джеймс. Он – мой воздух, моя жизнь. И когда я успела так безнадежно влюбиться?

- Остановите, я выйду.

Едва машина тормозит, дергаю дверцу. Мне кажется, что она заблокирована, и я кричу:

- Выпустите меня!

- Ненормальная… Сломаешь же! – грохочет таксист.

Замок поддается, и я выскакиваю под дождь.

- Не ждите, я не еду!

Бегу назад. Не выгонит же он меня под дождь? Скажу… скажу… Придумаю что-нибудь! Сориентироваться в темноте непросто, но я нахожу дом Джеймса. Звоню, стучу в ворота, однако мне никто не открывает. Он же там! Почему не хочет пускать? Видит через камеру – и не пускает?

- Джеймс! – кричу я, уставившись в глазок камеры. – Джеймс, пожалуйста!

Тишина.

Устав биться в ворота, прислоняюсь к ним спиной и сползаю. Идти мне некуда: электрички давно не ходят, денег на такси нет. Здесь нет даже подъезда, чтобы спрятаться от дождя. Я мокрая насквозь, и трусики прилипли к телу. И холодно так, что зуб на зуб не попадает. Но идти некуда, я умру под воротами у Джеймса.

Слышу чей-то голос, не разбираю слов, но поднимаю голову.

Джеймс!

- Джей… - всхлипываю я. – Джей, почему ты меня не пускаешь?

Он американец, но отлично умеет ругаться по-русски. Матом. Крепко, с душой.

- Что ты здесь делаешь?! – произносит он в конце длинной тирады.

- Я… я забыла… - стучу зубами, соображая, что бы соврать. – Телефон забыла.

Джеймс помогает мне встать, открывает ворота с брелока, тащит меня в дом.

- Это запрещенный прием, Алесси! – злится он, вталкивая в прихожую. – Раздевайся.

- З-зачем…

- С тебя течет вода! Раздевайся!

Он швыряет зонтик в подставку, сбрасывает обувь и идет в комнату. Я стягиваю кофту и платье, снимаю босоножки. Джеймс возвращается и бросает мне полотенце.

- Белье тоже снимай. Вытирайся – и наверх. Живо!