Очередная жертва странного ритуала металась по роскошной постели, путаясь в шёлковых простынях и требуя к себе внимания.

– Нельзя, вы же слышали, что сказала уважаемая Ратшана. Потерпите ещё немного, – уже в который раз повторила одно и то же, осторожно прижимая к губам несчастной смоченную в воде салфетку.

На данный момент это всё, что я могла для неё сделать. И не только для неё, но и для остальных своих подопечных, которые одна за другой свалились с похожими симптомами буквально через пару часов после того, как мы вернулись в апартаменты.

Остальное время до прихода местной лекарки с красивым именем Ратшана я металась между комнатами, словно мне сделали клизму из скипидара.

В общем-то, и после ухода врачевательницы, которая после осмотра жалобно стонущих дев осталась довольна, я продолжила забег по их комнатам, продолжая делать то, что делала до прихода Ратшаны.

Похвалы, конечно, от неё я не услышала, да мне и не нужно было, но зато Гувите она на выходе шепнула что-то одобрительное. И судя по тому, как в этот момент на меня покосилась последняя, говорила лекарка обо мне.

Лучше бы молчала, ей-богу. Гувита и так как-то странно на меня посматривала после того, как Деркейн проявил ко мне интерес, а теперь и вовсе прожигала взглядом, словно хотела откусить голову.

Не знаю, чего она так взбесилась, но если подумать логически, то, скорее всего, она думала, что к приходу лекарки девы будут в более плачевном состоянии – и, естественно, по моей вине.

Вот тут она с чистой совестью выкинула бы неумеху куда-нибудь в посудомойки или ещё чего похуже. Но, увы, змеюка обломалась.

Хотя радоваться этому я не спешила. Всего один день, а я уже нажила врага, а виноват в этом Деркейн. 

Чтобы ему икалось до утра! А ещё лучше – напала диарея и он несколько дней просидел в своих хоромах!

Может, тогда меня избавят от «почётной» участи прислуживать на вечернем «празднике жизни»?

Боюсь, после такого драйва, что устроили мне девы в дополнение ко всей прочей нервотрёпке, к вечеру от меня будет мало толку. Но кого это волнует?

Вот и продолжала я бегать, поминая добрым словом своих названых тётушек.

Только благодаря подробному инструктажу, полученному от Манувы и Лаваны, я не впала в панику в самом начале, когда только начался весь этот кошмар.

Знала, что после первой встречи с мужчинами у некоторых жриц начинается адаптационная лихорадка. Жар, спазмы и жуткий сушняк. Тут главное – не давать бедняжкам воды, чтобы их не стошнило или того хуже, не пронесло.

Воду позволялось использовать, только чтобы смочить губы, сделать компресс и обтирания – вот и всё. Никаких лекарственных настоек, иначе только наврежу, а не помогу.

А всё потому, что это не было болезнью, а всего лишь подготовкой организма к качественному соединению с мужчиной.

Сопоставив всё, что знала и увидела, сделала вполне логичные выводы.

Через кровь, капнутую девушками в бокал со змеиным молоком, и через мужскую слюну, когда местные мачо зализывали порез, произошёл обмен жидкостями, несущими информацию не только о ДНК, но и о других составляющих обоих будущих партнёров, например, таких, как яд.

И здесь основную роль играла та самая мутноватая водичка – «змеиное молоко». Именно эта жидкость становилась для обоих носителей катализатором, умело и наиболее безопасно провоцируя организм перестраиваться под выбранного партнёра.

Ведь основная цель «спаривания», как грубовато и упорно называла секс Манува, несмотря на осуждающие гримасы Лаваны, – потомство.

То есть создавались максимальные условия, чтобы ночь была не только безопасной и приятной для обоих партнёров, но и плодовитой.